Можно заниматься политикой то есть стремиться. Политика как профессия. Президент Российской Федерации

<...> Что мы понимаем под политикой? Это понятие имеет чрезвычайно широкий смысл и охватывает все виды деятельности по самостоятельному руководству. <...> Мы намереваемся в данном случае говорить только о руководстве или оказании влияния на руководство политическим союзом, то есть в наши дни - государством.

Но что есть "политический" союз с точки зрения социологического рассуждения? Что есть "государство"? Ведь государство нельзя социологически определить исходя из содержания его деятельности. Почти нет таких задач, выполнение которых политический союз не брал бы в свои руки то здесь, то там; с другой стороны, нет такой задачи, о которой можно было бы сказать, что она во всякое время полностью, то есть исключительно, присуща тем союзам, которые называют "политическими", то есть в наши дни - государствам, или союзам, которые исторически предшествовали современному государству. Напротив, дать социологическое определение современного государства можно в конечном счете только исходя из специфически применяемого им, как и всяким политическим союзом, средства - физического насилия. "Всякое государство основано на насилии", - говорил в свое время Троцкий в Брест-Литовске. И это действительно так. Только если бы существовали социальные образования, которым было бы неизвестно насилие как средство, тогда отпало бы понятие "государство", тогда наступило бы то, что в особом смысле слова можно было бы назвать анархией. Конечно, насилие отнюдь не является нормальным или единственным средством государства, об этом нет и речи, но оно, пожалуй, специфическое для него средство. Именно в наше время отношение государства к насилию функционально. В прошлом различным союзам, начиная с рода, физическое насилие было известно как совершенно нормальное средство. В противоположность этому сегодня мы должны будем сказать: государство есть то человеческое сообщество, которое внутри определенной области - область включается в признак - претендует (с успехом) на монополию легитимного физического насилия. Ибо для нашей эпохи характерно, что право на физическое насилие приписывается всем другим союзам или отдельным лицам лишь настолько, насколько государство со своей стороны допускает это насилие: единственным источником "права" на насилие считается государство.

Итак, политика, судя по всему, означает стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распределение власти, будь то между государствами, будь то внутри государства, между группами людей, которые оно в себе заключает.

В сущности, такое понимание соответствует и словоупотреблению. Если о каком-то вопросе говорят: это "политический" вопрос, о министре или чиновнике: это "политический" чиновник, о некоем решении: оно "политически" обусловлено, - то тем самым всегда подразумевается, что интересы распределения, сохранения, смены власти являются определяющими для ответа на указанный вопрос или обуславливают это решение, или определяют сферу деятельности соответствующего чиновника. Кто занимается политикой, тот стремится к власти: либо к власти как средству, подчиненному другим целям (идеальным или эгоистическим), либо к власти "ради нес самой", чтобы наслаждаться чувством престижа, которое опадает.

Государство, равно как и политические союзы, исторически ему предшествующие, есть отношение господства людей над людьми, опирающееся на легитимное (то есть считающееся легитимным) насилие как средство. Таким образом, чтобы оно существовало, люди, находящиеся под господством, должны подчиняться авторитету, на который претендуют те, кто теперь господствует. Когда и почему они так поступают? Какие внутренние основания для оправдания господства и какие внешние средства служат ему опорой?

В принципе имеется три вида внутренних оправданий, то есть оснований, легитимности (начнем с них). Во-первых, это авторитет "вечно вчерашнего": авторитет нравов, освященных исконной значимостью и привычной ориентацией на их соблюдение, - традиционное господство, как его осуществляли патриарх и патримониальный князь старого типа. Далее, авторитет внеобыденного личного дара (Gnadengabc) (харизма), полная личная преданность и личное доверие, вызываемое наличием качеств вождя у какого-то человека: откровений, героизма и других, - харизматическое господство, как его осуществляют пророк, или - в области политического - избранный князь-военачальник, или избранный всеобщим голосованием выдающийся демагог и политический партийный вождь. Наконец, господство в силу "легальности", в силу веры в обязательность легального установления (Satzung) и деловой "компетентности", обоснованной рационально созданными правилами, то есть ориентацией на подчинение при выполнении установленных правил, - господство в том виде, в каком его осуществляют современный "государственный служащий" и все те носители власти, которые похожи на него в этом отношении. Понятно, что в действительности подчинение обуславливают чрезвычайно грубые мотивы страха и надежды - страха перед местью магических сил или властителя, надежды на потустороннее или посюстороннее вознаграждение - и вместе с тем самые разнообразные интересы. К этому мы сейчас вернемся. Но если пытаться выяснить, на чем основана "легитимность" такой покорности, тогда, конечно, столкнешься с указанными тремя ее идеальными типами. А эти представления о легитимности и их внутреннее обоснование имеют большое значение для структуры господства. Правда, идеальные типы редко встречаются в действительности. Но сегодня мы не можем позволить себе детальный анализ краппе запутанных изменений, переходов и комбинации этих идеальных типов: это относится к проблемам "общего учения о государстве".

В данном случае нас интересует прежде всего второй из них: господство, основанное на преданности тех, кто подчиняется чисто личной харизме вождя, ибо здесь коренится мысль о призвании (Beruf) в его высшем выражении. Преданность харизме пророка, или вождя на войне, или выдающегося демагога в народном собрании (Ekklesia) или в парламенте как раз и означает, что человек подобного типа считается внутренне "призванным" руководителем людей, что последние подчиняются ему не в силу обычая или установления, по потому, что верят в него. Правда, сам вождь живет своим делом, "жаждет свершить свой труд", если только он не ограниченный и тщеславный выскочка. Именно к личности вождя и ее качествам относится преданность его сторонников: апостолов, последователей, только ему преданных партийных приверженцев. В двух важнейших в прошлом фигурах: с одной стороны, мага и пророка, с другой - избранного князя-военачальника, главаря банды, кондотьера - вождизм как явление встречается во все исторические эпохи и во всех регионах. По особенностью Запада, что для нас более важно, является политический вождизм сначала в образе свободного "демагога", существовавшего на почве города-государства, характерного только для Запада, и прежде всего для средиземноморской культуры, а затем в образе парламентского "партийного вождя", выросшего на почве конституционного государства, укорененного тоже лишь на Западе.

Конечно, главными фигурами в механизме политической борьбы не были одни только политики в силу их призвания в собственном смысле этого слова. Но в высшей степени решающую роль здесь играет тот род вспомогательных средств, которые находятся в их распоряжении. Как политически господствующие силы начинают утверждаться в своем государстве? Данный вопрос относится ко всякого рода господству, то есть и к политическому господству во всех его формах: традиционной, легальной и харизматической.

Любое господство как форма власти, требующая постоянного управления, нуждается, с одной стороны, в установке человеческого поведения на подчинение господам, притязающим быть носителями легитимного насилия, а с другой стороны - посредством этого подчинения - в распоряжении теми вещами, которые в случае необходимости привлекаются для применения физического насилия: личным штабом управления и материальными средствами управления.

Штаб управления, представляющий во внешнем проявлении предприятие политического господства, как и всякое другое предприятие, прикован к властелину, конечно, не одним лишь представлением о легитимности, о котором только что шла речь. Его подчинение вызвано двумя средствами, апеллирующими к личному интересу: материальным вознаграждением и оказанием почестей. <...>

Можно заниматься политикой, то есть стремиться влиять на распределение власти между политическими образованиями и внутри их как в качестве политика "по случаю", так и в качестве политика, для которого это побочная или основная профессия, точно так же, как и при хозяйственной деятельности. Политиками "по случаю" являемся все мы, когда опускаем свой избирательный бюллетень или совершаем сходное волеизъявление, например рукоплещем или протестуем на "политическом" собрании, произносим "политическую" речь и т.д.; у многих людей подобными действиями и ограничивается их отношение к политике. Политиками "по совместительству" являются в наши дни, например, все те доверенные лица и правление партийно-политических союзов, которые - по общему правилу - занимаются этой деятельностью лишь в случае необходимости, и она не становится для них первостепенным "делом жизни" ни в материальном, ни в духовном отношении. <...>

Есть два способа сделать из политики свою профессию: либо жить "для" политики, либо жить "за счет" политики и "политикой". Данная противоположность отнюдь не исключительная. Напротив, обычно, по меньшей мере духовно, но чаше всего и материально, делают то и другое: тот, кто живет "для" политики, в каком-то внутреннем смысле творит "свою жизнь из этого" - либо он открыто наслаждается обладанием властью, которую осуществляет, либо черпает свое внутреннее равновесие и чувство собственного достоинства из сознания того, что служит "делу" ("Sache"), и тем самым придает смысл своей жизни. Пожалуй, именно в таком глубоком внутреннем смысле всякий серьезный человек, живущий для какого-то дела, живет также и этим делом. Таким образом, различие касается гораздо более глубокой стороны - экономической. "За счет" политики как профессии живет тот, кто стремится сделать из нее постоянный источник дохода, "для" политики - тот, у кого иная цель. Чтобы некто в экономическом смысле мог жить "для" политики, при господстве частнособственнического строя должны наличествовать некоторые, если угодно, весьма тривиальные предпосылки: в нормальных условиях он должен быть независимым от доходов, которые может принести ему политика. Следовательно, он просто должен быть состоятельным человеком или же как частное лицо занимать такое положение в жизни, которое приносит ему достаточный постоянный доход. Так по меньшей мере обстоит дело в нормальных условиях. <...>

Если, государством или партией руководят люди, которые (в экономическом смысле слова) живут исключительно для политики, а не за счет политики, то это необходимо означает "плутократическое" рекрутированные политических руководящих слоев. <...> Руководить политикой можно либо в порядке "почетной деятельности", и тогда ею занимаются, как обычно говорят, "независимые", то есть состоятельные, прежде всего имеющие ренту, люди, либо же к политическому руководству допускаются неимущие, и тогда они должны получать вознаграждение. Профессиональный политик, живущий за счет политики, может быть чисто пребендарием (Pfruncler), или оплачиваемым чиновником. Тогда он либо извлекает доходы из пошлин и сборов за определенные достижения - чаевые и взятки представляют собой лишь одну, нерегулярную и формально нелегальную разновидность этой категории доходов, - либо получает твердое натуральное вознаграждение, денежное содержание, или то и другое вместе. Политический деятель может приобрести характер "предпринимателя", как кондотьер, или арендатор, или обладатель ранее приобретенной должности, или как американский босс, расценивающий свои издержки как капиталовложение, из которого он, используя свое влияние, сумеет извлечь доход. Либо же такой политик может получать твердое жалованье как редактор, или партийный секретарь, или современный министр, или политический чиновник. <...>

Вследствие общей бюрократизации с ростом числа должностей и спроса на такие должности как формы специфически гарантированного обеспечения данная тенденция усиливается для всех партий и они во все большей мере становятся таким средством обеспечения для своих сторонников.

Однако ныне указанной тенденции противостоит развитие и превращение современного чиновничества в сословие лиц наемного труда, высококвалифицированных специалистов духовного труда, профессионально вышколенных многолетней подготовкой, с высокоразвитой сословной честью, гарантирующей безупречность, без чего возникла бы роковая опасность чудовищной коррупции и пошлого мещанства, а это ставило бы под угрозу чисто техническую эффективность государственного аппарата, значение которого для хозяйства, особенно с возрастанием социализации, постоянно усиливалось и будет усиливаться впредь. <...>

Одновременно с подъемом вышколенного чиновничества возникали также - хотя это совершалось путем куда более незаметных переходов - руководящие политики. Конечно, такие фактически главенствующие советники князей существовали с давних пор во всем мире. <...>

Развитие власти парламента еще сильнее вело к единству там, где она, как в Англии, пересиливала монарха. Здесь получил развитие кабинет во главе с единым парламентским вождем, лидером, как постоянная комиссия игнорируемой официальными законами, фактически же единственной решающей политической силы - партии, находящейся в данный момент в большинстве. Официальные коллегиальные корпорации именно как таковые не являлись органами действительно господствующей силы - партии и, таким образом, не могли быть представителями подлинного правительства. Напротив, господствующая партия, дабы утверждать свою власть внутри (государства) и иметь возможность проводить большую внешнюю политику, нуждалась в боеспособном, конфиденциально совещающемся органе, составленном только из действительно ведущих в ней деятелей, то есть именно в кабинете, а по отношению к общественности, прежде всего парламентской общественности, - в ответственном за все решения вожде - главе кабинета. Эта английская система в виде парламентских министерств была затем перенята на континенте, и только и Америке и испытавших ее влияние демократиях ей была противопоставлена совершенно гетерогенная система, которая посредством прямых выборов ставила избранного вождя побеждающей партии во главе назначенного им аппарата чиновников и связывала его согласием парламента только в вопросах бюджета и законодательства.

Превращение политики в профессиональную деятельность, которой требуются навыки в борьбе за власть и знание ее методов, созданных современной партийной системой, обусловило разделение общественных функционеров на две категории отнюдь не жестко, но достаточно четко: с одной стороны, чиновники-специалисты (Fachbeamte), c другой - "политические" чиновники. "Политические" чиновники в собственном смысле слова, как правило, внешне характеризуются тем, что в любой момент могут быть произвольно перемещены и уволены или же "направлены в распоряжение", как французские префекты или подобные им чиновники в других странах, что составляет самую резкую противоположность независимости чиновников с функциями судей. <...>

Мы скорее зададим вопрос о типическом своеобразии профессионального политика, как вождя, так и его свиты. Оно неоднократно менялось и также весьма различно и сегодня.

<...> В прошлом "профессиональные политики" появились в ходе борьбы князей с сословиями на службе у первых. Рассмотрим вкратце их основные тины.

В борьбе против сословий князь опирался на политически пригодные слои несословного характера. К ним прежде всего относились в Передней Индии и Индокитае, в буддистском Китае, Японии и ламаистской Монголии - точно так же, как и в христианских регионах Средневековья, - клирики. Данное обстоятельство имело технические основания, ибо клирики были сведущи в письме. Повсюду происходит импорт брахманов, буддистских проповедников, лам и использование епископов и священников в качестве политических советников, с тем чтобы получить сведущие в письме управленческие силы, которые могут пригодиться в борьбе императора, или князя, или хана против аристократии. Клирик, в особенности клирик, соблюдавший целибат, находился вне суеты нормальных политических и экономических интересов и не испытывал искушения домогаться для своих потомков собственной политической власти в противовес своему господину, как это было свойственно вассалу. Он был отделен от средств государева управления своими сословными качествами.

Второй слой такого же рода представляли получившие гуманитарное образование грамматики (Literaten). Было время, когда, чтобы стать политическим советником, и прежде всего составителем политических меморандумов князя, приходилось учиться сочинять тексты на латинском и греческом языках. Таково время первого расцвета классических школ, когда князья учреждали кафедры поэтики: у нас эта эпоха миновала быстро и, продолжая все-таки оказывать неослабевающее влияние на систему нашего школьного обучения, не имела никаких более глубоких политических последствий. <...>

Третьим слоем была придворная знать. После того как князьям удалось лишить дворянство его сословной политической силы, они привлекли его ко двору и использовали на политической и дипломатической службе. Переворот в нашей системе воспитания в XV11 в. был связан также и с тем, что вместо гуманитариев-литераторов на службу к князьям поступили профессиональные политики из числа придворной знати.

Что касается четвертой категории, то это было сугубо английское образование; патрициат, включающий в себя мелкое дворянство и городских рантье, обозначаемый в повседневном общении термином "джентри" (genlry), - слой, который князь первоначально вовлекал в борьбу против баронов и вводил во владение должностями "selfgovernmentia", а в результате сам затем оказывался во все большей зависимости от него. Этот слой удерживал за собой владение всеми должностями местного управления, поскольку вступал в него безвозмездно в интересах своего собственного социального могущества. Он сохранил Англию от бюрократизации, ставшей судьбой всех континентальных государств.

Пятый слой - юристы, получившие университетское образование, - был характерен для Запада, прежде всего для Европейского континента, и имел решающее значение для всей его политической структуры. Ни в чем так ярко не проявилось впоследствии влияние римского права, преобразовавшего бюрократическое позднее римское государство, как именно в том, что революционизация политической профессиональной деятельности как тенденция к рациональному государству повсюду имела носителем квалифицированного юриста, даже в Англии, хотя там крупные национальные корпорации юристов препятствовали рецепции римского права. <...>

Отнюдь не случайно, что адвокат становится столь значимой фигурой в западной политике со времени появления партии. Занятие политикой как профессией осуществляется партиями, то есть представляет собой именно деятельность заинтересованных сторон, мы скоро увидим, что это должно означать. А эффективное ведение какого-либо дела для заинтересованных в нем сторон и есть ремесло квалифицированного адвоката. Здесь он - поучительным может быть превосходство враждебной пропаганды - превосходит любого чиновника. Конечно, он может успешно, то есть технически "хорошо", провести подкрепленное логически слабыми аргументами, то есть в этом смысле "плохое", дело. Но также только он успешно ведет дело, которое можно подкрепить логически сильными аргументами, то есть дело в этом смысле "хорошее". Чиновник в качестве политика, напротив, слишком часто своим технически "скверным" руководством делает "хорошее" в этом смысле дело "дурным": нечто подобное ^ нам пришлось пережить. Ибо проводником нынешней политики среди, масс общественности все чаще становится умело сказанное или написанное слово. Взвесить его влияние - это-то и составляет круг задач адвоката, а вовсе не чиновника-специалиста, который не является и не должен стремиться быть демагогом, а если все-таки ставит перед собой такую цель, то обычно становится весьма скверным демагогом.

Подлинной профессией настоящего чиновника - это имеет решающее значение для оценки нашего прежнего режима - не должна быть политика. Он должен управлять прежде всего беспристрастно - данное требование применимо даже к так называемым политическим управленческим чиновникам, - но меньшей мере официально, коль скоро под вопрос не поставлены государственные интересы, то есть жизненные интересы господствующего порядка. Sine ira ct studio, то есть без гнева и пристрастия, должен он вершить дела. Итак, политический чиновник не должен делать именно того, что всегда и необходимым образом должен делать политик - как вождь, так и его свита, - бороться. Ибо принятие какой-либо стороны, борьба, страсть - ira et studium - суть стихия политика, и прежде всего политического вождя. Деятельность вождя всегда подчиняется совершенно иному принципу ответственности, прямо противоположной ответственности чиновника. В случае если (несмотря на его представления) вышестоящее учреждение настаивает на кажущемся ему ошибочным приказе, дело чести чиновника выполнить приказ под ответственность приказывающего, выполнить добросовестно и точно, так, будто этот приказ отвечает его собственным убеждениям: без такой в высшем смысле нравственной дисциплины и самоотверженности развалился бы весь аппарат. Напротив, честь политического вождя, то есть руководящего государственного деятеля, есть прямо-таки исключительная личная ответственность зато, что он делает, ответственность, отклонить которую или сбросить ее с себя он не может и не имеет права. Как раз те натуры, которые в качестве чиновников высоко стоят в нравственном отношении, суть скверные, безответственные прежде всего в политическом смысле слова и постольку в нравственном отношении низко стоящие политики,- такие, каких мы, к сожалению, все время имели на руководящих постах. Именно такую систему мы называем господством чиновников; и конечно, достоинств нашего чиновничества отнюдь не умаляет то, что мы, оценивая их с политической точки зрения, с позиций успеха, обнажаем ложность данной системы. Но давайте еще раз вернемся к тинам политических фигур.

На Западе со времени возникновения конституционного государства, а в полной мере со времени развития демократии типом политика-вождя является "демагог". У этого слова неприятный оттенок, что не должно заставить нас забыть: первым имя демагога носил не Клеон, а Перикл. Не занимая должностей или же будучи в должности верховного стратега, единственной выборной должности (в противоположность должностям, занимаемым в античной демократии по жребию), он руководил суверенным народным собранием афинского демоса. Правда, слово устное использует и современная демагогия, и даже, если учесть предвыборные речи современных кандидатов, в чудовищном объеме. Но с еще более устойчивым эффектом она использует слово написанное. Главнейшим представителем данного жанра является ныне политический публицист; и прежде всего журналист.

<...> У журналиста та же судьба, что и у всех демагогов, а впрочем, - по меньшей мере на континенте в противоположность ситуации в Англии, да в общем и в Пруссии в более ранний период - та же судьба у адвоката (и художника): он не поддаётся устойчивой социальной классификации. Он принадлежит к некоего рода касте париев, социально оцениваемых в обществе по тем ее представителям, которые в этическом отношении стоят ниже всего. Отсюда распространенность самых диковинных представлений о журналистах и их работе. И отнюдь не каждый отдает себе отчет в том, что по-настоящему хороший результат журналистской работы требует по меньшей мере столько же "духа", сколько какой-нибудь результат деятельности ученого, прежде всего вследствие необходимости выдать его сразу, но команде и сразу же получить эффект, притом, конечно, что условия творчества в данном случае совершенно другие. <...>

Но если журналист как тип профессионального политика существует уже довольно-таки давно, то фигура партийного чиновника связана с тенденцией последних десятилетий и частично последних лет. Мы должны теперь обратиться к рассмотрению партийной системы (Parteiwesens) и партийной организации, чтобы понять эту фигуру сообразно ее месту в историческом развитии.

Во всех сколько-нибудь обширных, то есть выходящих за пределы и круг задач мелкого деревенского кантона, политических союзах с периодическими выборами власть имущих профессиональное занятие политикой необходимо является занятием претендентов. Это значит, что относительно небольшое число людей, заинтересованных в первую очередь в политической жизни, то есть в участии в политической власти, создают себе посредством свободной вербовки свиту, выставляют себя или тех, кого они опекают, в качестве кандидатов на выборах, собирают денежные средства и приступают к ловле голосов. <...>

Господству уважаемых людей и управлению через посредство парламентариев приходит конец. Дело берут в свои руки профессиональные политики, находящиеся вне парламентов. <...>

Партийная свита, прежде всего партийный чиновник и предприниматель, конечно, ждет от победы своего вождя личного вознаграждения - постов или других преимуществ. От него, не от отдельных парламентариев или же не только от них; это главное. Прежде всего они рассчитывают, что демагогический эффект личности вождя обеспечит партии голоса и мандаты в предвыборной борьбе, а тем самым власть и благодаря ей в наибольшей степени расширит возможности получения ожидаемого вознаграждения для приверженцев партии. А труд с верой и личной самоотдачей человеку, не какой-то абстрактной программе какой-то партии, состоящей из посредственностей, является тут идеальным моментом, это харизматический элемент всякого вождизма, одна из его движущих сил.

Так какие же внутренние радости может предложить карьера политика и какие личные предпосылки для этого она предполагает в том, кто ступает на данный путь?

Прежде всего, она даст чувство власти. Даже на формально скромных должностях сознание влияния на людей, участия во власти над ними, но в первую очередь чувство того, что и ты держишь в руках нерв исторически важного процесса, способно поднять профессионального политика выше уровня повседневности. Однако здесь перед ним встает вопрос: какие его качества дают ему надежду справиться с властью (как бы узко она ни была очерчена в каждом отдельном случае) и. следовательно, с той ответственностью, которую она на него возлагает? Тем самым мы вступаем в сферу этических вопросов, ибо именно к ним относится вопрос, каким надо быть человеку, дабы ему позволительно было приложить руку к движению истории.

Можно сказать, что в основном три качества являются для политика решающими: страсть, чувство ответственности, глазомер. Страсть в смысле ориентации на существо дела (Sachlichkeit), страстной самоотдачи делу, тому богу или демону, который этим делом повелевает. Не в смысле того внутреннего образа действий, который мой покойный друг Георг Зиммель обычно называл стерильной возбужденностью, свойственной определенному типу прежде всего русских интеллектуалов (но отнюдь не всем из них), и который ныне играет столь заметную роль и у наших интеллектуалов в этом карнавале, украшенном гордым именем "революция": утекающая в пустоту романтика интеллектуально занимательного без всякого серьезного чувства ответственности. Ибо одной только страсти, сколь бы подлинной она ни казалась, еще, конечно, недостаточно, Она не сделает вас политиком, если, являясь служением "делу", не сделает ответственность именно перед этим делом главной путеводной звездой вашей деятельности. А для этого - в том-то и состоит решающее психологическое качество политика -требуется глазомер, способность с внутренней собранностью и спокойствием поддаться воздействию реальностей, иными словами, требуется дистанция но отношению к вещам и людям. "Отсутствие дистанции" только как таковое - один из смертных грехов всякого политика - и есть одно из тех качеств, которые воспитывают у нынешней интеллектуальной молодежи, обрекая ее тем самым на неспособность к политике. Ибо проблема в том и состоит, чтобы "втиснуть" в одну и ту же душу и жаркую страсть, и холодный глазомер. Политика делается головой, а не какими-нибудь другими частями тела или души. И все же самоотдача политике, если это не фривольная интеллектуальная игра, а подлинное человеческое деяние, должна быть рождена и вскормлена только страстью. Но полное обуздание души, отличающее страстного политика и разводящее его со "стерильно возбужденным" политическим дилетантом, возможно лишь благодаря привычке к дистанции в любом смысле слова. Сила политической личности в первую очередь означает наличие у нее этих качеств.

И потому политик ежедневно и ежечасно должен одолевать в себе совершенно тривиального, слишком "человеческого" врага: обыкновеннейшее тщеславие, смертного врага всякой самоотдачи делу и всякой дистанции, что в данном случае значит: дистанции по отношению к самому себе.

Тщеславие есть свойство весьма распространенное, от которого не свободен, пожалуй, никто. А в академических и ученых кругах это род профессионального заболевания. Но как раз что касается ученого, то данное свойство, как бы антипатично оно ни проявлялось, относительно безобидно в том смысле, что, как правило, оно не является помехой научной деятельности. Совершенно иначе обстоит дело с политиком. Он трудится со стремлением к власти как необходимому средству. Поэтому инстинкт власти, как это обычно называют, действительно относится к нормальным качествам политика. Грех против святого духа его призвания начинается там, где стремление к власти не диктуется интересами дела, становится предметом сугубо личного самоопьянения, вместо того чтобы служить исключительно делу. Ибо в конечном счете в сфере политики есть лишь два рода смертного греха: уход от существа дела и - что часто, но не всегда то же самое - безответственность. Тщеславие, то есть потребность но возможности часто самому появляться на переднем плане, сильнее всего вводит политика в искушение совершить один из этих грехов или оба сразу. Чем больше вынужден демагог считаться с эффектом, тем больше для него именно поэтому опасность стать фигляром или не принимать всерьез ответственности за последствия своих действии и интересоваться лишь произведенным впечатлением. Его неделовитость навязывает ему стремление создавать видимость и блеск власти, а не действительную власть, а его безответственность ведет к наслаждению властью как таковой, вне содержательной цели. Именно потому, что власть есть необходимое средство, а стремление к власти есть поэтому одна из движущих сил всякой политики, нет более пагубного искажения политической силы, чем бахвальство выскочки властью и тщеславное самолюбование чувством власти, вообще всякое поклонение власти только как таковой. "Политик одной только власти", культ которого ревностно стремятся создать и у нас, способен на мощное воздействие, но фактически его действие уходит в пустоту и бессмысленность. И здесь критики "политики власти" совершенно правы. Внезапные внутренние катастрофы типичных носителей подобного убеждения показали нам, какая внутренняя слабость и бессилие скрываются за столь хвастливым, но совершенно пустым жестом. Это продукт в высшей степени жалкого и поверхностного чванства в отношении смысла человеческой деятельности, каковое полностью чужеродно знанию о трагизме, с которым в действительности сплетены все деяния, и в особенности деяния политические.

Исключительно верно именно то, и это основной факт всей истории (более подробное обоснование здесь невозможно), что конечный результат политической деятельности часто, нет, пожалуй, даже регулярно оказывался в совершенно неадекватном, часто прямо-таки парадоксальном отношении к се изначальному смыслу. Но если, деятельность должна иметь внутреннюю опору, нельзя, чтобы этот смысл - служение делу - отсутствовал. Как должно выглядеть то дело, служа которому, политик стремится к власти и употребляет власть, - это вопрос веры. Он может служить целям национальным или общечеловеческим, социальным и этическим или культурным, мирским или религиозным, он может опираться на глубокую веру в "прогресс" - все равно в каком смысле - или же холодно отвергать этот сорт веры, он может притязать на служение "идее" или же намереваться служить внешним целям повседневной жизни, принципиально отклоняя вышеуказанное притязание, но какая-либо вера должна быть в наличии всегда. Иначе - и это совершенно правильно - проклятие ничтожества твари тяготеет и над самыми по видимости мощными политическими успехами.

Сказанное означает, что мы уже перешли к обсуждению последней из занимающих нас сегодня проблем: проблемы этоса политики как "дела". Какому профессиональному призванию может удовлетворить она сама. совершенно независимо от ее целей, в рамках совокупной нравственной экономики ведения жизни? Каково, так сказать, то этическое место, откуда она родом? Здесь, конечно, сталкиваются друг с другом последние мировоззрения, между которыми следует в конечном счете совершить выбор. Итак, давайте энергично возьмемся за проблему, понятую недавно опять, по моему мнению, совершенно превратным образом.

Однако избавимся прежде от одной совершенно тривиальной фальсификации. А именно, этика может сначала выступать в роли. в высшей степени фатальной для нравственности. Приведем примеры. <...> Вместо того чтобы там, где сама структура общества породила войну, как старые бабы, искать после войны "виновного", следовало o бы по-мужски сурово сказать врагу: "Мы проиграли войну, вы ее выиграли. С этим теперь все решено; давайте же поговорим о том, какие из этого нужно сделать выводы в соответствии с теми деловыми интересами, которые были задействованы, и - самое главное - ввиду той ответственности перед будущим, которая тяготеет прежде всего над победителем". Все остальное недостойно, и за это придется поплатиться. Нация простит ущемление ее интересов, но не оскорбление ее чести, в особенности если оскорбляют ее прямо-таки поповской косностью. Каждый новый документ, появляющийся на свет спустя десятилетия, приводит к тому, что с новой силой раздаются недостойные вопли, разгораются ненависть и гнев. И это вместо того, чтобы окончание войны похоронило ее по меньшей мере в нравственном смысле. Такое возможно лишь благодаря ориентации на дело и благородство, но прежде всего лишь благодаря достоинству. Но никогда это не будет возможно благодаря этике, которая в действительности означает унизительное состояние обеих сторон. Вместо того чтобы заботиться о том, что касается политика - о будущем и ответственности перед ним, этика занимается политически стерильными в силу своей неразрешимости вопросами вины в прошлом. Если и есть какая-либо политическая вина, то она именно в этом-то и состоит. Кроме того, в данном случае упускается из виду неизбежная фальсификация всей проблемы весьма материальными интересами: заинтересованностью победителя в наибольшем выигрыше - моральном и материальном - и надеждами побежденного выторговать себе преимущества признаниями вины: если и есть здесь нечто подлое, то именно это, а это следствие данного способа использования этики как средства упрямо утверждать свою правоту.

Но каково же тогда действительное отношение между этикой и политикой. <...> Мы должны уяснить себе, что всякое этически ориентированное поведение может подчиняться двум фундаментально различным, непримиримо противоположным максимам: оно может быть ориентировано либо на "этику убеждения", либо на "этику ответственности". Не в том смысле, что этика убеждения оказалась бы тождественной безответственности, а этика ответственности - тождественной беспринципности. Об этом, конечно, нет и речи. Но глубиннейшая противоположность существует между тем, действуют ли по максиме этики убеждения - на языке религии: "Христианин поступает как должно, а в отношении результата уповает на Бога" - или же действуют по максиме этики ответственности: надо расплачиваться за (предвидимые) последствия своих действий. Как бы убедительно ни доказывали вы действующему по этике убеждения синдикалисту, что вследствие его поступков возрастут шансы на успех реакции, усилится угнетение его класса, замедлится дальнейшее восхождение этого класса, на него это не произведет никакого впечатления. Если последствия действия, вытекающего из чистого убеждения, окажутся скверными, то действующий считает ответственным за них не себя, а мир, глупость других людей или волю Бога, который создал их такими. Напротив, тот, кто исповедует этику ответственности, считается именно с этими заурядными человеческими недостатками, он, как верно подметил Фихте, не имеет никакого права предполагать в них доброту и совершенство, он не в состоянии сваливать на других последствия своих поступков, коль скоро мог их предвидеть. Такой человек скажет: эти следствия вменяются моей деятельности. Исповедующий этику убеждения чувствует себя ответственным лишь за то, чтобы не гасло пламя чистого убеждения, например пламя протеста против несправедливого социального порядка. Разжигать его снова и снопа - вот цель его совершенно иррациональных с точки зрения возможного успеха поступков, которые могут и должны иметь ценность только как пример.

Но и на этом еще не покончено с проблемой. Ни одна этика в мире не обходит тот факт, что достижение "хороших" целей во множестве случаев связано с необходимостью смириться и с использованием нравственно сомнительных или по меньшей мере опасных средств, и с возможностью или даже вероятностью скверных побочных следствий; и ни одна этика в мире не может сказать, когда и в каком объеме этически положительная цель освящает этически опасные средства и побочные следствия.

Главное средство политики - насилие, а сколь важно напряжение между средством и целью с этической точки зрения - об этом вы можете судить но тому, что, как каждый знает, революционные социалисты (циммервальдской ориентации) уже во время войны исповедовали принцип, который можно снести к следующей точной формулировке: "Если мы окажемся перед выбором: либо еще несколько лет воины, а затем революция, либо мир теперь, но никакой революции, то мы выберем еще несколько лет войны!" Если бы еще был задан вопрос: "Что может дать. эта революция?", то всякий поднаторевший в науке социалист ответил бы, что о переходе к хозяйству, которое в его смысле можно назвать социалистическим, не идет и речи, но что должно опять-таки возникнуть буржуазное хозяйство, которое бы могло только исключить феодальные элементы и остатки династического правления. Значит, ради этого скромного результата "еще несколько лет войны!". Пожалуй, позволительно будет сказать, что здесь даже при весьма твердых социалистических убеждениях можно отказаться от цели, которая требует такого рода средств. Но в случае с большевизмом и движением спартаковцев, вообще революционным социализмом любого рода дела обстоят именно так, и, конечно, в высшей степени забавным кажется, что эта сторона нравственно отвергает "деспотических политиков" старого режима из-за использования ими тех же самых средств, как бы ни был оправдан отказ от их целей.

Что касается освящения средств целью, то здесь этика убеждения вообще, кажется, терпит крушение. Конечно, логически у нес есть лишь возможность отвергать всякое поведение, использующее нравственно опасные средства. Правда, в реальном мире мы. снова и снова сталкиваемся с примерами, когда исповедующий этику убеждения внезапно превращается в хилиастического пророка, как, например, те, кто, проповедуя в настоящий момент "Любовь против насилия", в следующее мгновение призывают к насилию, к последнему насилию, которое привело бы к уничтожению всякого насилия, точно так же, как наши военные при каждом наступлении говорили солдатам: это наступление - последнее, оно приведет к победе и, следовательно, к миру. Исповедующий этику убеждения не выносит этической иррациональности мира. Он является космически-этическим "рационалистом". Конечно, каждый из вас, кто знает Достоевского, помнит сцепу с Великим инквизитором, где эта проблема изложена верно. Невозможно напялить один колпак на этику убеждения и этику ответственности или этически декретировать, какая цель должна освящать какое средство, если этому принципу вообще делаются какие-то уступки. <...>

Тот, кто хочет силой установить на земле абсолютную справедливость, тому для этого нужно окружение - человеческий "аппарат". Ему он должен обещать необходимое (внутреннее и внешнее) вознаграждение - мзду небесную или земную, иначе "аппарат" не работает. Итак, в условиях современной классовой борьбы внутренним вознаграждением является утоление ненависти и жажды мести, прежде всего Ressenti-mentia (неприязни), и потребности в псевдоэтическом чувстве безусловной правоты, поношении и хуле противников. Внешнее вознаграждение - это авантюра, победа, добыча, власть и доходные места. Успех вождя полностью зависит от функционирования подвластного ему человеческого аппарата. Поэтому зависит он и от его - а не своих собственных - мотивов, то есть от того, чтобы окружению: красной гвардии, провокаторам и шпионам, агитаторам, в которых он нуждается, - эти вознаграждения доставлялись постоянно. То, чего он фактически достигает в таких условиях, находится поэтому вовсе не в его руках, но предначертано ему теми преимущественно низменными мотивами действия его окружения, которые можно удерживать в узде лишь до тех пор, пока честная вера в его личность и его дело воодушевляет но меньшей мере часть приверженцев его взглядов (так, чтобы воодушевлялось хотя бы большинство, не бывает, видимо, никогда). Но не только эта вера, даже там, где она субъективно честна, в весьма значительной части случаев является но существу этической "легитимацией" жажды мести, власти, добычи и выгодных мест. пусть нам тут ничего не наговаривают, ибо ведь и материалистическое понимание истории не фиакр, в который можно садиться по своему произволу, и перед носителями революции он не останавливается! Но прежде всего традиционалистская повседневность наступает после эмоциональной революции, герой веры и прежде всего сама вера исчезают или становятся - что еще эффективнее - составной частью конвенциональной фразы политических обывателей и технических исполнителей. Именно в ситуации борьбы за веру это развитие происходит особенно быстро, ибо им, как правило, руководят или вдохновляют его подлинные вожди - пророки революции. Потому что и здесь, как и во всяком аппарате вождя, одним из условий успеха является опустошение и опредмечивание, духовная пролетаризация в интересах "дисциплины". Поэтому достигшая господства свита борца за веру особенно легко вырождается обычно в совершенно заурядный слой обладателей теплых мест.

Кто хочет заниматься политикой вообще и сделать ее своей единственной профессией, должен осознавать данные этические парадоксы и свою ответственность за то, что под их влиянием получится из него самого. Он, я повторяю, спутывается с дьявольскими силами, которые подкарауливают его при каждом действий насилия. Великие виртуозы акосмической любви к человеку и доброты, происходят ли они из Назарета, из Ассизи или из индийских королевских замков, не "работали" с политическим средством - насилием; их царство было не от мира сего, и все-таки они действовали и действовали в этом мире, и фигуры Платона Каратаева у Толстого и святых [людей] у Достоевского все еще являются самыми адекватными конструкциями по их образу и подобию. Кто ищет спасения своей души и других душ, тот ищет его не на пути политики, которая имеет совершенно иные задачи - такие, которые можно разрешить только при помощи насилия. Гений или демон политики живет во внутренней конфронтации с богом любви, в том числе и с христианским Богом в его церковном проявлении, - напряжении, которое в любой момент может разразиться непримиримым конфликтом. Люди знали это уже во времена господства церкви. Вновь и вновь налагался на Флоренцию интердикт - а тогда для людей и спасения их душ это было властью куда более грубой, чем (говоря словами Фихте) "холодное одобрение" кантианского этического суждения, - но граждане сражались против государства церкви. И в связи с такими ситуациями Макиавелли в одном замечательном месте, если не ошибаюсь, "Истории Флоренции" заставляет одного из своих героев воздать хвалу тем гражданам, для которых величие отчего города важнее, чем спасение души. <,..>

Политика есть мощное медленное бурение твердых пластов, проводимое одновременно со страстью и холодным глазомером. Мысль в общем-то правильная, и весь исторический опыт подтверждает, что возможного нельзя было бы достичь, если бы в мире снова и снова не тянулись к невозможному. Кто на это способен, должен быть вождем, мало того, он еще должен быть - в самом простом смысле слова - героем. И даже те, кто не суть ни то, ни другое, должны вооружиться той твердостью духа, которую не сломит и крушение всех надежд; уже теперь они должны вооружиться ею. Ибо иначе не сумеют осуществить даже то, что возможно ныне. Лишь тот, кто уверен, что он не дрогнет, если, с его точки зрения, мир окажется слишком глупым или слишком подлым для того, что он хочет ему предложить; лишь тот, кто вопреки всему способен сказать "и все-таки!", - лишь тот имеет профессиональное призвание к политике.

1. Кто такой политик

2. Политик как профессия

3. Политики на монетах

4. Политические лидеры: отличительные черты, особенности

5. ТОП-10 женщин – известных политиков

Политик , политический деятель - это лицо, профессионально занимающееся политической деятельностью. Политическая деятельность может осуществляться в органах исполнительной (президент, премьер-министр, член кабинета министров) и законодательной власти (депутаты парламентов различных уровней, городских советов и др.), а также в качестве функционеров политических партий.

Кто такой политик

Политики – это люди, от которых во многом зависит будущее каждого из нас.

В политике, как и в живописи, можно научить любого рисовать, причем достаточно профессионально, но далеко не у каждого есть талант. Талант, который позволит создавать новые шедевры, покорять сердца людей и оставаться в памяти человечества на многие столетия.

Политика, как и живопись, влечет к себе ежедневно все новые имена, и для одних она навсегда останется профессией, а для других – призванием.

Кто они – люди профессии «политика»? В данном случае все очень просто: это люди, которые в силу обстоятельств (например, родственных связей) или удачно сложившейся ситуации (тут может быть что угодно) попадают на политическую работу и со временем занимают интересующую их нишу. Очень удачно сложившиеся обстоятельства привели его к высокой политической должности, и, казалось бы, все отлично. Только на этой должности ему не хватило того самого призвания (таланта). Таких политиков очень много, они в основном профессионально и ответственно подходят к выполнению своих обязанностей, и очень хорошо, когда эти люди адекватны в восприятии своих возможностей. Так как амбиции часто мешают политикам оставаться на своих местах и быть лучшими в определенной нише своей компетенции.

Политик по призванию – это намного интереснее! Такие люди живут политикой, для них это не только статус, деньги и возможности – это вся жизнь. Политики по призванию находят в своей работе самореализацию. Они не представляют себе жизни без политики, вот почему многие остаются в ней до конца. Часто бывает, что у такого политика даже нет конкретной конечной цели в отношении своей карьеры, он просто получает от процесса настолько много для реализации собственного «я», что соразмерного заменителя не существует или, скажем так, найти его слишком трудно. Как-то во всемирной паутине я столкнулась с интересной статистикой, в ней речь шла об осознанности при выборе политической карьеры. Так вот, исследование показало очень интересный факт, что только около 5 % политиков четко знают свои мотивы и цели.

Многие из тех, кто приходит в политику, имеют ряд комплексов. Человек самодостаточный вряд ли выберет для самореализации политическую сферу, как ни крути, а это все-таки грязные игры. А вот для людей с уязвленным самолюбием тут целое раздолье – и разрешать, и запрещать, прямо-таки вершить судьбы людей. Итак, если вы стремитесь найти место, где сможете за хорошее материальное вознаграждение продолжать лелеять свои комплексы – вам в политику. Действительно, в политике выживают, скажем так, «идейные», людей, просто защищающих чьи-то бизнес-интересы и рассматривать нет смысла. А вот «яркие» личности должны быть в постоянной борьбе!

Раньше политика была во многом мужским полем битвы, мужчины больше стратеги, они более безжалостны, сильны и неприступны. Но со временем все меняется, и сейчас мы все чаще наблюдаем женские лица в политических кругах, и женщины в наше время еще более жесткие, чем мужчины. У женщины-политика нет права на проигрыш она заведомо в проигрышном положении, так как принято считать, что не женское это дело, и представительница слабого пола обязательно оступится. Вот поэтому в прекрасных дамах так много энергии и целеустремленности. Но эта же ситуация заставляет женщин-политиков быть более амбициозными и в тоже время эмоциональными.

Так какой же политик «призван» господствовать? В господстве, основанном на преданности тех, кто подчиняется чисто личной «харизме» «вождя», по мнению Макса Вебера, корениться мысль о призвании в его высшеем выражении. Преданность харизме пророка или вождя на войне, или выдающегося демагога в народном собрании или в парламенте как раз и означает, что человек подобного типа считается внутренне «призванным» руководителем людей, что последние подчиняются ему не в силу обычая или установления, а потому, что верят в него. Правда, сам «вождь» живет своим делом, «жаждет свершить свой труд», если только он не ограниченный и тщеславный выскочка. Именно к личности вождя и ее качествам относится преданность его сторонников: апостолов, последователей, только ему преданных партийных приверженцев. Однако и сам вождь, помимо обладания исключительными возможностями и качествами, должен поддерживать веру в него в своих подопечных. Он должен быть умелым стратегом, чтобы искусно сочетать выполнение их различных требований, должен хорошо знать историю, чтобы анализировать ошибки прошлого и не повторять их, а при необходимости использовать исторический опыт при решении насущных проблем. Он должен уметь видеть нужды своих подопечных, вовремя наградить или поощрить выдающихся, наказать провинившихся. Ему необходимо постоянно совершенствоваться, иначе, если он зациклится в одном положении, он рискует потерять поддержку и веру в него своих подчиненных. «Успех вождя полностью зависит от функционирования подвластного ему человеческого аппарата» М. Вебер «Политика как призвание и профессия»// Новое время №21,1990, с 42..

Любое господство как предприятие, требующее постоянного управления нуждается, с одной стороны, в установке человеческого поведения на подчинение господам, притязающим быть носителями легитимного насилия, а с другой стороны, - посредством этого подчинения - в распоряжении теми вещами, которые в случае необходимости привлекаются для применения физического насилия: личный штаб управления и вещественные средства управления.

Штаб управления, представляющий во внешнем проявлении предприятие политического господства, как и всякое другое предприятие, прикован к властелину, конечно, не одним лишь представлением о легитимности, о котором только что шла речь. Его подчинение вызвано двумя средствами, апеллирующими к личному интересу: материальным вознаграждением и социальным почетом. Теперь все государственные устройства можно разделить в соответствии с тем принципом, который лежит в их основе либо этот штаб - чиновников или кого бы то ни было, на чье послушание должен иметь возможность рассчитывать обладатель власти - является самостоятельным собственником средств управления, будь то деньги, строения, военная техника, автопарки, лошади или что бы там ни было, либо штаб управления «отделен» от средств управления в таком же смысле, в каком служащие и пролетариат внутри современного капиталистического предприятия «отделены» от вещественных средств производства. То есть, либо обладат осударственные устройства можно разделить в соответствии с тем принципом, который лежит в их основе либо этот штаб - чиновников или кого бы то ни было, на чье послушание должен иметь возможность рассчитывать обладатель власти - является самостоятельным собственником средств управления, будь то деньги, строения, военная техника, автопарки, лошади или что бы там ни было, либо штаб управления «отделен» от средств управления в таком же смысле, в каком служащие и пролетариат внутри современного капиталистического предприятия «отделены» от вещественных средств производства. То есть, либо обладатель власти управляет самостоятельно и за свой счет, организуя управление через личных слуг, или штат иных чиновников, или любимцев и доверенных, которые не обязательно собственники (полномочные владетели) вещественных средств предприятия, но направляются сюда господином, либо же имеет место прямо противоположное.

Современное государство есть организованный по типу учреждения союз господства, который внутри определенной сферы добился успеха в монополизации легитимного физического насилия как средства господства и с этой целью объединил вещественные средства предприятия в руках своих руководителей, а всех функционеров с их полномочиями, которые раньше распоряжались этим по собственному произволу, экспроприировал и сам занял вместо них самые высшие позиции.

Вывод к данной главе можно сделать такой: политик по призванию - тот, кто готов всем пожертвовать ради своего дела, подопечных, государства. Он в силу личных качеств, знаний и умений смог стать руководителем. А также он обладает рядом качеств и способностью к совершенствованию, которые помогают ему оставаться у власти. Однако он постоянно должен быть «в тонусе», иначе может упустить нити управления из своих рук и быть свергнутым, потому как политическая ситуация непостоянна и непрерывно изменяется.

Политик как профессия

Профессиональные политики, как говорит Вебер, изначально не хотели быть господами, как харизматические вожди, но поступили на службу к этим господам. В ходе процесса работы они продвигались по служебной лестнице плоть до руководящих постов, обеспечив себе при этом неплохой доход и идеальное содержание своей жизни. Можно заниматься «политикой» - то есть стремиться влиять на распределение власти между политическими образованиями и внутри них - как в качестве политика «по случаю», так и в качестве политика, для которого это побочная или основная профессия, точно так же, как и при экономическом ремесле. Политиками «по случаю» являемся все мы, когда принимаем участие в выборах, опускаем свой избирательный бюллетень или совершаем сходное волеизъявление, например, рукоплещем или протестуем на «политическом» собрании, произносим «политическую» речь и т.д., у многих людей подобными действиями и ограничивается их отношение к политике. Политиками «по совместительству» являются в наши дни, например, все те доверенные лица и правления партийно-политических союзов, которые - по общему правилу - занимаются этой деятельностью лишь в случае необходимости, и она не становится для них первоочередным и главным «делом жизни» ни в материальном, ни в идеальном отношении. Точно так же занимаются политикой члены государственных советов и подобных совещательных органов, начинающих функционировать лишь по требованию. Но равным же образом ею занимаются и довольно широкие слои наших парламентариев, которые «работают» на нее лишь во время сессии.

Так кто же всё-таки эти «преимущественно- профессиональные» политики?

Как утверждает Макс Вебер, есть два способа сделать из политики свою профессию. «Либо жить «для» политики, либо жить «за счёт» политики и «политикой» («von» der Politik)» Вебер Макс. Избранные произведения. М., 1990. с.653.. Данная противоположность отнюдь не исключительная. Напротив, обычно, по меньшей мере идеально, но чаще всего и материально, делают то и другое тот, кто живет «для» политики, в каком то внутреннем смысле творит «свою жизнь из этого» - либо он открыто наслаждается обладанием властью, которую осуществляет, либо черпает свое внутреннее равновесие и чувство собственного достоинства из сознания того, что служит «делу», и тем самым придает смысл своей жизни. Пожалуй, именно в таком глубоком внутреннем смысле всякий серьезный человек, живущий для какого-то дела, живет также и этим делом.

Таким образом, различие касается гораздо более глубокой стороны - экономической. «За счет» политики как профессии живет тот, кто стремится сделать из нее постоянный источник дохода, «для» политики - тот, у кого иная цель. Чтобы некто в экономическом смысле мог бы жить «для» политики, при господстве частнособственнического порядка должны наличествовать некоторые весьма тривиальные предпосылки: в нормальных условиях он должен быть независимым от доходов, которые может принести ему политика. Следовательно, он просто должен быть состоятельным человеком или же, как частное лицо занимать такое положение в жизни, которое приносит ему достаточный постоянный доход. Так, по меньшей мере, обстоит дело в нормальных условиях. При обычном хозяйстве доходы приносит только собственное состояние. Однако, одного этого недостаточно: тот, кто живет «для» политики, должен быть к тому же хозяйственно «обходим», то есть его доходы не должны зависеть от того, что свою рабочую силу и мышление он лично полностью или самым широким образом постоянно использует для получения своих доходов. Ни рабочий, ни, что тоже немаловажно, предприниматель, в том числе и именно современный крупный предприниматель, не являются в этом смысле «обходимыми». Ибо и предприниматель, и именно предприниматель, - промышленный в значительно большей мере, чем сельскохозяйственный, из-за сезонного характера сельского хозяйства - привязан к своему предприятию и необходим. В большинстве случаев он с трудом может хотя бы на время позволить заместить себя. Столь же трудно заместить, например, врача, и тем реже возможна замена, чем более талантливым и занятым он является. Легче уже заместить адвоката, чисто по производственно-техническим причинам, и поэтому в качестве профессионального политика он играл несравненно более значительную, иногда прямо-таки господствующую роль. Если государством или партией руководят люди, которые (в экономическом смысле слова) живут исключительно для политики, а не за счет политики, то это необходимо означает «плутократическое» (властвование богатых) рекрутирование политических руководящих слоев.

Но последнее, конечно, еще не означает обратного: что наличие такого плутократического руководства предполагало бы отсутствие у политически господствующего слоя стремления также жить и «за счет» политики, то есть использовать свое политическое господство и в частных экономических интересах. Не было такого слоя, который не делал бы что - либо подобное каким-то образом. Профессиональные политики непосредственно не ищут вознаграждение за свою политическую деятельность, на что просто должен претендовать всякий неимущий политик. А с другой стороны, это не означает, что не имеющие состояния политики исключительно или даже только преимущественно предполагают частнохозяйственным образом обеспечить себя посредством политики и не думают или же не думают преимущественно «о деле».

Для состоятельного человека забота об экономической «безопасности» своего существования эмпирически является - осознанно или неосознанно - кардинальным пунктом всей его жизненной ориентации. «Совершенно безоглядный и необоснованный политический идеализм обнаруживается если и не исключительно, то по меньшей мере именно у тех слоев, которые находятся совершенно вне круга, заинтересованного в сохранении экономического порядка определенного общества» Вебер Макс. Избранное. Образ общества. -М., 1994. с.256., эта в особенности относится к внеобыденным, то есть революционным, эпохам. «Но сказанное означает только, что не плутократическое рекрутирование политических соискателей, вождей и свиты связано с само собой разумеющейся предпосылкой, что они получают регулярные и надежные доходы от предприятия политики. Руководить политикой можно либо в порядке «почетной деятельности», и тогда ею занимаются, как обычно говорят, «независимые», то есть состоятельные люди. Или же к политическому руководству допускаются неимущие, и тогда они должны получать вознаграждение» Вебер Макс. Избранное. Образ общества. -М., 1994. с.256.. Профессиональный политик, живущий за счет политики, может быть чистым чиновником на жалованье. Тогда он либо извлекает доходы из пошлин и сборов за определенные обязательные действия- чаевые и взятки представляют собой лишь одну, нерегулярную и формально нелегальную разновидность этой категории доходов, - или получает твердое натуральное вознаграждение, или денежное содержание, а нередко и то и другое вместе.

Руководитель политикой может приобрести характер «предпринимателя», как арендатор, или покупатель должности в прошлом, или как американский босс, расценивающий свои издержки как капиталовложение, из которого он, используя свое влияние, сумеет извлечь доход. Либо же такой политик может получать твердое жалованье как редактор, или партийный секретарь, или современный министр, или политический чиновник. Все партийные битвы суть не только битвы ради предметных целей, но прежде всего также и за патронаж над должностями. Ущемления в распределении должностей воспринимаются партиями более болезненно, чем противодействие их предметным целям. Со времени исчезновения старых противоположностей в истолковании конституции многие партии (именно так обстоит дело в Америке) превратились в настоящие партии охотников за местами, меняющие свою содержательную программу в зависимости от возможностей улова голосов.

Превращение политики в «предприятие», которому требуются навыки в борьбе за власть и знание ее методов, созданных современной партийной системой, обусловило разделение общественных функционеров на две категории, разделенные отнюдь не жестко, но достаточно четко: с одной стороны, чиновники-специалисты, с другой - «политические» чиновники. «Политические» чиновники в собственном смысле слова, как правило, внешне характеризуются тем, что в любой момент могут быть произвольно перемещены и уволены или же «направлены в распоряжение».

Таким образом, чиновник-специалист и в отношении всех обыденных потребностей оказывался самым могущественным.

На сегодняшний день совершенно неясно, какую внешнюю форму примет предприятие политики как «профессии», а потому - еще менее известно, где открываются шансы для политически одаренных людей заняться решением удовлетворительной для них политической задачи. У того, кого имущественное положение вынуждает жить «за счет» политики, всегда, пожалуй, будет такая альтернатива как журналистика или пост партийного чиновника как типичные прямые пути, или же альтернатива, связанная с представительством интересов: в профсоюзе, торговой палате, сельскохозяйственной палате, ремесленной палате, палате по вопросам труда, союзах работодателей и т.д., или же подходящие посты в коммунальном управлении. Ничего больше о внешней стороне данного предмета сказать нельзя, кроме того, что партийный чиновник, как и журналист, имеет скверную репутацию «деклассированного». Увы, если прямо этого им и не скажут, все равно у них будет гудеть в ушах: «продажный писатель», «наемный оратор»; тот, кто внутренне безоружен против такого к себе отношения и неспособен самому себе дать правильный ответ, тот пусть лучше подальше держится от подобной карьеры, ибо, во всяком случае, этот путь, наряду с тяжкими искушениями, может принести постоянные разочарования. Так какие же внутренние радости может предложить карьера «политика» и какие личные предпосылки для этого она предполагает в том, кто ступает на данный путь? Можно сказать, что в основном три качества являются для политика решающими: страсть, чувство ответственности, глазомер.

Страсть - в смысле ориентации на существо дела, страстной самоотдачи «делу», тому богу или демону, который этим делом повелевает. Однако одной только страсти, сколь бы подлинной она не казалась, ещё, конечно, недостаточно. Необходима еще и ответственность именно перед этим делом, она должна стать основой всей деятельности. А для этого - в том-то и состоит решающее психологическое качество политика - требуется глазомер, способность с внутренней собранностью и спокойствием поддаться воздействию реальностей, иными словами, требуется дистанция по отношению к вещам и людям. «Отсутствие дистанции», только как таковое, - один из смертных грехов всякого политика, - и есть одно из тех качеств, которые воспитывают у нынешней интеллектуальной молодежи, обрекая ее тем самым на неспособность к политике» М. Вебер «Политика как призвание и профессия»// Новое время №21,1990, с 41. Ибо проблема в том и состоит: как можно втиснуть в одну и ту же душу и жаркую страсть, и холодный глазомер? Политика «делается» головой, она должна быть обдуманной и взвешенной. И все же самоотдача политике, если это не фривольная интеллектуальная игра, но подлинное человеческое деяние, должна быть рождена и вскормлена только страстью. Но полное обуздание души, отличающее страстного политика и разводящее его со «стерильно возбуждёным» политическим дилетантом, возможно лишь благодаря привычке к дистанции - любом смысле слова. «Сила» политической «личности» в первую очередь означает наличие у нее этих качеств.

И потому политик ежедневно и ежечасно должен одолевать в себе совершенно тривиального, слишком «человеческого» врага: обыкновеннейшее тщеславие, смертного врага всякой самоотдачи делу и всякой дистанции, что в данном случае значит дистанции по отношению к самому себе.

Тщеславие есть свойство весьма распространенное, от которого не свободен, пожалуй, никто. А в академических и ученых кругах - это род профессионального заболевания. Но как раз что касается ученого, то данное свойство, как бы антипатично оно ни проявлялось, относительно безобидно потому, что как правило, оно не является помехой научному предприятию. Совершенно иначе обстоит дело с политиком. Он трудится со стремлением к власти как необходимому средству. Пытается достичь её любыми способами. Поэтому «инстинкт власти», как это обычно называют, действительно относится к нормальным качествам политика. Грех против святого духа его призвания начинается там, где стремление к власти становится неделовым, предметом сугубо личного самоопьянения, вместо того чтобы служить исключительно «делу». Ибо, в конечном счете, в сфере политики есть лишь два рода смертных грехов: уход от существа дела и - что часто, но не всегда то же самое - безответственность. Тщеславие, его Вебер понимает как потребность по возможности часто самому появляться на переднем плане, сильнее всего вводит политика в искушение совершить один из этих грехов или оба сразу. Чем больше вынужден демагог считаться с «эффектом», тем больше для него именно поэтому опасность стать «разболтанным» или не принимать всерьез ответственности за последствия своих действий и интересоваться лишь произведенным «впечатлением».

Его неделовитость навязывает ему стремление к блестящей видимости власти, а не к действительной власти, а его безответственность ведет к наслаждению властью как таковой, вне содержательной цели. И потому, чтовласть есть необходимое средство, а стремление к власти поэтому одна из движущих сил всякой политики, нет более пагубного искажения политической силы, чем бахвальство выскочки властью и тщеславное самолюбование чувством власти, поклонение ей. «Политик одной только власти», культ которого ревностно стремятся создать и у нас, способен на мощное воздействие, но фактически его действие уходит в пустоту и бессмысленность. И здесь критики «политики власти» совершенно правы. Внезапные внутренние катастрофы типичных носителей подобного убеждения показали нам, какая внутренняя слабость и бессилие скрываются за столь хвастливым, но совершенно пустым жестом. Это - продукт в высшей степени жалкого и поверхностного чванства в отношении смысла человеческой деятельности, каковое полностью чужеродно знанию о трагизме, с которым в действительности сплетены все деяния, а в особенности политические.

Исключительно верно именно то, и это основной факт всей истории (более подробное обоснование здесь невозможно), что конечный результат политической деятельности часто и нередко регулярно оказывался в совершенно неадекватном, часто прямо-таки парадоксальном отношении к ее изначальному смыслу. Но если деятельность должна иметь внутреннюю опору, нельзя, чтобы смысл, то есть служение делу, отсутствовал. Как должно выглядеть то дело, служа которому, политик стремится к власти и употребляет власть, - это вопрос веры. Он может служить целям национальным или общечеловеческим, социальным и этическим или культурным, внутримирским или религиозным, он может опираться на глубокую веру в «прогресс» - все равно в каком смысле - или же холодно отвергать этот сорт веры, он может притязать на служение «идее» или же намереваться служить внешним целям повседневной жизни, принципиально отклоняя вышеуказанное притязание, - но какая-либо вера должна быть в наличии всегда. Иначе его властолюбивые устремления, нечестность будут тяготеть и над самыми мощными политическими успехами.

Итак, итогом этой главы, вернее выводом можно сделать утверждение - политик по профессии идет в политику ради личной выгоды, а также удовлетворения своих властных амбиций. Часто он забывает о том, что ответственен за людей, над которыми правит, или которые выбрали его. Он идет на поводу у своих идей, стремится к наибольшему материальному благополучию любыми способами. Однако же профессиональный политик может быть и хорошим руководителем, в течение совей карьеры он приобретает различные навыки, общается с другими имеющими определенную власть людьми. В данном вопросе все зависит от самого человека, если он честен и справедлив, хочет быть объективным, он таким и будет, а если политик стремится только к наживе, вряд ли из него выйдет хороший политический деятель.

Таким образом, из тенденции рационализации политической жизни логически вытекает идея превращения политики в своего рода «предприятие», которому требуются профессионально подготовленные люди с разными знаниями и умениями - чиновники-специалисты и «политические» чиновники.

Если эти принципы удастся провести в нашу жизнь, то постепенно пойдет процесс ее рационализации. Утвердится порядок, согласно которому «ходить во власть» должны профессионально подготовленные, компетентные в управлении люди, которые прошли подготовительную учебу и службу, выдержали специальные экзамены, доказывающие их способности и возможности работать на политическом «предприятии», что нельзя путать просто с интеллектуальными способностями. Остальные же должны почувствовать рациональность состояния быть свободным от профессиональной политики, чтобы обрести свободу для занятия иным делом профессионально. Следует заметить, что это вовсе не исключает право для всех людей оказывать влияние на власть, на характер принимаемых политических решений.

Современный политик и политические выборы. Можно ли использовать исторический опыт? Я бы сказал, что самая плохая политика - та, которая думает, что рецепты находятся в истории. История не может быть аргументом для сегодняшнего дня, для политического решения, не может быть основой для организации современного управления. История есть прожитое время. Конечно, опыт необходим, его нужно знать, что-то можно использовать. Но гораздо более плодотворна любая инновация, чем любая традиция. Абсолютизация традиций - мол, надо восстановить только некую норму или хорошо забытое прошлое, и тогда все нормально, - это заблуждение. Например, что сегодня можно взять из опыта царской империи? Или чеченская проблема. Она возникла не из-за того, что у чеченцев была вайнахская демократия, а оттого, что нашлись внешние игроки, которые использовали определенную ситуацию в своих коллективных стратегиях, чтобы открыть арсенал и получить деньги.

Должен возникнуть новый тип политики и политиков, не связанных с интересами отдельных социальных и интерсоциальных групп. Правильнее сказать, что сами политики будут представлять собой некую социальную группу. Этой группе совершенно незачем будет связывать свою судьбу с какой-либо моделью владения собственностью на средства производства. Эту модель политика неизбежно будут создавать слои экономические, заинтересованные в установлении гегемонии своей группы не только на хозяйственном, но и на политическом пространстве, и простые граждане избирательным правом. Политика перестанет быть "концентрированным выражением экономики" (по выражению В. Ленина), она станет суверенной областью. А политики из партийных наёмников социально-экономических группировок должны превратиться в действительно объективных наблюдателей, которые стоят над взаимоотношениями между различными социальными группами общества.

Только взгляд глазами суверенного гражданина, свободного от партийной принадлежности, позволяет говорить об управлении государством и политике как служанке экономики, ее зависимости и ценности для одного субъекта (например, лидера партии или президента страны). Это особенно ярко проявляется во время предвыборной гонки.

При этом политика и политик становится товаром, который предлагают всем социальным группам государства. Политическая задача сделать так, чтобы избиратель "купил" товар, в смысле отдал свой голос. Чтобы люди купили товар, бренд надо сделать, во-первых, известным, а во-вторых, привлекательным. Мало того, в некотором смысле "продать" политика легче, чем продать товар потребителю. Покупая товар, потребитель должен выложить определенную сумму денег, что само по себе уже является сдерживающим фактором, а за участие в голосовании с избирателя денег не берут. В любом государстве политические выборы - это грандиозная и масштабная ярмарка, которая проходит не реже одного раз в два года (выборы президента, выборы парламента...).

Яркий тому пример, выборы главы России "Ельцин против Зюганова". Чтобы убедиться в том, как политика и политик становится товаром, достаточно пройтись по некоторым пунктам списка методов рекламы Ельцина.

1. Наведение психоза "нехватка времени"

Избирателю был заброшен хронометр, обратным ходом отсчитывающий секунды до того момента, как у россиян коммунисты "отнимут свободу", а мрачный голос за кадром вещал, что еще не вся потеряно, что "еще есть время".

2. Апелляция к прогрессу

Данный метод был стержнем ельцинской пропаганды. То, что Ельцин "ведет нас вперед", а Зюганов "тянет назад" повторялось беспрерывно.

3. Подмена понятий

На всеобщее обозрение выставлялись некие коммунистические экстремистские организации, члены которых были явно психически ненормальны. Много говорилось, что Зюганов - коммунист, а раз так, то он имеет отношение к подставной кучке нездоровых личностей. Вместе с тем, ни одна из упомянутых "красных" сект не входила в предвыборный блок Зюганова, да и, по всей видимости, они вообще не существовали, а были лишь сборищем ряженых.

4. Комплекс превосходства

"Присоединяйся к нам, к успешным и респектабельным, которые голосуют за Ельцина! Зюганова поддерживают беззубые, малограмотные бабки, с диким блеском в глазах", - такой был психический штамп, вбитый в головы миллионам.

Для поддержки Ельцина наняли целый сонм экспертов с научными степенями. И надо отдать им должное, выделенные на них денежные средства они отработали на совесть.

6. Мнение известного человека

Толпа народных артистов, кумиров молодежи, звезд эстрады и тому подобных на всех углах трубила о необходимости поддержать "демократию" в лице старого номенклатурщика Ельцина. Поговаривают, что кое-кто из них это делал бесплатно. Вот уж, действительно, чего только не случается в России.

7. Глас народа

Даже в день выборов пиарщики Ельцина не удержались и показывали по телевидению людей, "выбирающих свободу".

10. Апелляция к "добрым чувствам"

Это телекартинки из предвыборной гонки. Ельцин - хрестоматийный авторитетный дедушка, а его жена - мягкая домохозяйка, жарящая на кухне котлеты. Классическая патриархальная атмосфера, милая сердцу многим. Интересно, сколько было сделано дублей, прежде чем нужный эффект был достигнут?

У всякого уважающего себя товара должна быть соответствующая упаковка. Есть она и у политика. Костюм, очки, галстук, рубашка и прочее подбираются с особой тщательностью. Тут многое зависит от того, кому в данный момент времени продают товар. В пиаровских кругах ходила байка про очень крупного чиновника, буквально общефедерального масштаба, который по время своей предвыборной кампании демонстрировал избирателям свою "позитивную программу" - солидный, пухлый фолиант, в роскошной обложке. Пикантность ситуации состояла в том, что под обложкой скрывалась стопка чистых страниц и больше ничего! Но кто заглядывал в книгу? Никто. А со стороны пустышка казалась монументальным трудом. Был ли такой случай в реальности, - не удивлюсь, если выяснится, что всё-таки был. Ведь лишь немногим избирателям действительно интересны экономические воззрения кандидата. Еще меньше тех, кто внимательно прочитал его предвыборную программу. Для избирателя бородавка на носу кандидата важнее скучных математических расчетов и графиков. Выдвижение программы превратилось в ритуал, призванный добавить политику респектабельности.

Пиарщик постоянно апеллирует к подсознанию электората. В избирательной кампании мало рационального, мало логики и разумных доводов, зато вовсю используются приемы, явно взятые из психоанализа. Лексика политиков, их тексты и заявления изобилует скрытыми сигналами, которые не рассчитаны на обдумывание, однако они улавливаются подсознанием. Вспомним, что "портрет" подсознания в значительной степени определен родовым опытом человека. Используя этот нетривиальный факт в качестве ключа, крупный психоаналитик современности Ллойд Де Моз расшифровал скрытый смысл речей крупнейших политиков настоящего и прошлого. Смысл, скрытый от сознания, но имеющий значительное влияние на подсознание. Выяснилось, что в период тяжелейших кризисов, великих потрясений, в особенности войн, лидеры государств, обращаясь к народу, постоянно используют образы и метафоры, явно обусловленные родовым опытом.

Образы удушения, сдавливания, попадания в капкан, из которого необходимо вырываться любой ценой - типичны для общественно-политических дебатов в кризисные и предвоенные периоды. Накануне Первой мировой войны немецкий кайзер Вильгельм, утверждал, что чувствует, как его "душат" во "внезапно накинутой сети", Гитлер обосновывал необходимость экспансии тем, что Германии не хватает жизненного пространства. Японский адмирал Ямада перед Перл-Харбором сказал, что нация чувствует необходимость освободиться из-под неумолимого гнета. А в сообщении, переданном в Токио послом Курусу, начало войны шифровалось словами "ребенок вот-вот родится". Поразительно, но когда создание первой атомной бомбы было завершено, Трумэну прислали аналогичное сообщение: "ребенок родился". Неудивительно, что бомба, сброшенная на Хиросиму, получила название "Малыш", а самолет, из которого вылетела бомба, назвали именем матери пилота! Во время Карибского кризиса Хрущев писал, что два народа превращаются в слепых кротов, бьющихся насмерть в туннеле. А войну во Вьетнаме сравнивали с засасывающей дырой в болоте.

Примеров на этот счет так много, что от них невозможно отмахнуться, их нельзя назвать набором частностей: Украина - 8-летняя девочка в политических предвыборных роликах. Оранжевая революция и дитя демократии. Белоруссия - государство, которое стоит крепко на ногах... Бессознательное является серьезным фактором не только мировой политики, но и мировой истории. Как показывают исследования, если бессознательный психоз начал развиваться, то его очень трудно остановить, даже используя самые веские доводы, основанные на рациональном расчете, логике и аналитике.

Разумеется, политическая элита не прошла мимо такого мощного рычага управления массами, как раскачка бессознательного. Уже с самых древних времен, жрецам и шаманам были известны способы наведения на окружающих иррационального (бессознательного) ужаса, галлюцинаций. Ораторы античных времен обладали огромной властью над людьми, играя на тайных струнах психики. Их методы были сплавом интуиции и природного таланта. Много позже технический прогресс позволил создать технологии влияния на подсознания, основанные на строгих научных данных. Прорывные открытия в медицине, физике, психологии, химии и других науках позволили математизировать и алгоритмизировать многое из рецептов древности. Например, ритм оркестра, играющего марш, примерно равен частоте сердцебиения женщины во время родов. Энтузиазм и приподнятое настроение, охватывающие слушателя - это подсознательная радость ребенка, которого ожидает освобождение от давящего чрева матери. А много ли было войн, обходившихся без маршей? Использование музыки - простейший и широко известный прием раскачки подсознания.

А теперь учтем, что в области раскачки бессознательного, введения масс в неразумное, иррациональное состояние на сегодняшний момент достигнуты очень солидные результаты. То есть, люди, владеющие такими технологиями, способны сознательно и целенаправленно вызывать у масс бессознательные психозы, и не лишь бы какие психозы, а именно такие, которые выгодны манипуляторам.

Только взгляд на политику глазами суверенного политика, свободного от собственности, позволит ей стать действительно наукой управления государством.

Политики на монетах

Альфаро, Флавио Элой (Flavio Eloy Alfaro) генерал, государственный и политический деятель Эквадора.

Андрада-и-Сильва, Жозе Бонифасиу ди (José Bonifacio de Andrada e Silva, литературный псевдоним - Америку Элизиу (Américo Elysio) бразильский государственный и политический деятель, ученый, писатель

Барбоза ди Оливейра, Руй Каэтану (Ruy Barbosa) бразильский юрист, писатель и политический деятель

Басанавичюс, Йонас (Yonas Basanavicius) литовский общественный деятель и ученый

Бургиба, Хабиб (Habib Bourguiba) политический и государственный деятель Туниса

Варгас, Жетулиу Дорнелис (Getúlio Dorneles Vargas) бразильский государственный и политический деятель

Вашингтон, Джордж (George Washington) первый президент США

Ганди, Мохандас Карамчанд (Махатма Ганди) один их лидеров и идеолог индийского национально-освободительного движения

Герреро, Висенте (Vicente Guerrero) генерал, борец за независимость Мексики

Голль, Шарль де (Gaulle) генерал, президент Франции в 1959-69 гг.

Дуарте, Хуан Пабло (Juan Pablo Duarte) доминиканский политический и государственный деятель, борец за независимость Доминиканской республики

Карранса, Венустиано (Venustiano Carranza) государственный и политический деятель Мексики

Кениатта, Джомо (Jomo Kenyatta, наст. имя Нгенги Камау) политический и государственный деятель Кении

Кеннеди, Джон Фиджеральд (John Fitzgerald Kennedy) 35й президент США

Кошут, Лайош (Lajos Kossuth) руководитель национально-освободительного движения в Венгрии XIX в.

Ленин, Владимир Ильич российский политический деятель, руководитель Октябрьской Революции 1917 г..

Мадеро, Франсиско Индалесио (Francisco Indalécio Madero) государственный и политический деятель Мексики

Мао Цзедун политический и государственный деятель Китая, руководитель Коммунистической партии Китая и китайского народа, деятель международного коммунистического движения

Маргай, Сэр Милтон (Margai, Sir Milton) первый Премьер-министр республики Сьерра Леоне

Меир, Голда (Меерсон, урожденная Мабович) политический и государственный деятель Израиля.

Мои, Даниель Торотич Арап (Daniel Toroitich Arap Moi) политический и государственный деятель Кении

Монтальво, Хуан (Juan Montalvo) эквадорский писатель и дипломат

Ниязов, Сапармурат Атаевич президент Республики Туркменистан

Нкрума, Кваме(Kwame Nkrumah) государственный и политический деятель Ганы.

Ньерере, Джулиус Камбарадже (Julius Kambarage Nyerere) государственный и политический деятель Танзании

Паасикиви, Юхо Кусти (Juho Kusti Paasiviki) государственный и политический деятель Финляндии, президент в 1946-56 гг.

Перикл афинский государственный деятель, оратор, стратег

Рузвельт, Франклин Делано (Franklin Delano Roosevelt) 32ой президент США

Сенека, Луций Анней римский политический деятель, философ и писатель, представитель стоицизма

Сеченьи, Иштван (István Széchenyi) национальный герой Венгрии

Солон политический деятель Древней Греции и реформатор Афин

Сталин (Джугашвили), Иосиф Виссарионович (псевдоним Коба и др.) руководитель Коммунистической партии и СССР

Стреснер, Альфредо (Alfredo Strössner) государственный и политический деятель Парагвая, генерал

Тисо, Йозеф (Josef Tiso) словацкий католический священник, первый президент Словакии в 1939-45 гг.

Тито, Иосип Броз (Josip Broz Tito) политический и государственный деятель Югославии

Туре, Ахмед Секу (Touré, Ahmed Sécou) первый президент Республики Гвинея

Франклин, Бенджамин (Benjamin Franklin) американский политический деятель и дипломат, крупный учёный

Хуарес, Бенито Пабло (Benito Pablo Juárez) мексиканский государственный и политический деятель, национальный герой Мексики

Черчилль, Уинстон Леонард Спенсер (Winston Leonard Spencer Churchill) премьер-министр Великобритании в 1940-45 и 1951-55 гг.

Эшколь, Леви (Лев Школьник) политический деятель Израиля

Политические лидеры: отличительные черты, особенности

Политическое лидерство – это особая форма лидерства. Политические лидеры выгодно отличаются от всех остальных тем, что они постоянно на виду. Они работают на публику и этим доказывают свою способность занимать лидирующие позиции.

Политический лидер как любой другой настоящий лидер имеет характерные черты, которые присущи ему как лидеру. Это харизматичность, уверенность в себе, решительность, способность нести ответственность за свои поступки, эрудированность и так далее. Все политические лидеры разные и все они по-разному расставляют акценты в своей политической программе. Как и в любом другом виде лидерства, передовые политические лидеры учатся привлекать на свою сторону все больше новых людей, которые в дальнейшем станут поддерживать их самих и их политическую программу.

Хотя в целом природа поведения политического лидера крайне схожа с политикой поведения лидера в бизнесе, все же можно более конкретно определить цели и функции политического лидера, которые, по сути, немного отличаются от политики поведения любого другого лидера.

Фактически главными целями политика как лидера является:

Умение формировать новые стратегии развития, в тот момент, когда застарелые программы и идеологии уже не настолько актуальны и не отвечают требованиям современности.

Умение вселить в окружающих людей надежду в светлое будущее и собственные силы. Политический лидер должен дать людям то, в чем они нуждаются. При проведении выборов каждый кандидат максимально проявляет эту функцию при реализации предвыборной кампании. Каждый из них пытается вселить надежду в сердца жителей страны, обещая, что все изменится к лучшему с приходом новой власти.

Способность создать уникальный образ политического лидера как такового. Слишком большое количество политических лидеров требует выделения из общей массы самых ярких личностей, которые могут приглянуться не только своими политическими программами развития, но и смогут запомниться в воображении как можно большого количества людей.

Готовность принимать решения в экстремальных условиях. Каждый лидер рано или поздно сталкивается со сложными ситуациями, которые приходится решать немедленно без постороннего вмешательства. Настоящий политический лидер должен быть готов к подобным ситуациям и уметь выгодно себя представить в любом свете.

Кроме этого политических лидеров можно отличить по стилю поведения. На сегодняшний день политологи выделяют разные стили поведения. Иногда стиль может формироваться уже после появления на политической арене нового лидера, который ведет себя не так как остальные. Со временем этому стилю начинают следовать другие, что служит основой для его дальнейшей жизни. В данный момент можно назвать такие наиболее распространенные стили в поведении политических лидеров как: параноидальный, демонстративный, компульсивный, депрессивный и шизоидальный политические стили. Известный американский политолог Дж.Барбер выделяет всего еще четыре стиля политических деятелей: активно-позитивный, активно-негативный, пассивно-позитивный и пассивно-негативный.

В действительности политические лидеры являются в большинстве случаев именно формальными лидерами, так первые лица страны в доминирующей части являются выходцами их элитных кругов. Зачастую политические лидеры уже имеют определенный авторитет в бизнес кругах. Без популизма невозможно добиться успеха на политическом поприще, поэтому политики так яростно добиваются общественного признания.

ТОП-10 женщин – известных политиков

1. Клеопатра - царица Египетская

Правила с 51 г. до н. э. Очень красивая, умная образованная, Клеопатра - самая легендарная женщина мира. Она овладела редчайшим искусством очаровывать людей, и покоряла сердца всех. Будучи еще совсем юной, в борьбе с Птолемеем XIV за трон Египта Клеопатра прибегла к помощи Гая Юлия Цезаря, став его любовницей. После смерти Цезаря, когда в Риме разгорелась борьба за трон между Антонием и Октавианом, Клеопатра стала сначала любовницей, а потом и женой Антония. Любовь и борьба за престол сопровождали ее всю жизнь. Интриги мешали ей править, как она хотела. Добиваясь официального отречения Клеопатры, Октавиан старался соблазнить ее тем, что оговорит права наследников (за исключением прав Цезариона на трон). Она умерла от укуса змеи. И через века, Клеопатра стоит в одном ряду с самыми знаменитыми политиками своего времени. Она вела большую игру, ставкой в которой был египетский трон и свобода ее государства.

2. Княгиня Ольга

Княгиня Ольга в крещении Елена - великая княгиня, правила Киевской Русью после

Любой женщине есть, у кого поучиться, и что женщины политики были во все времена и по всей земле.

гибели мужа, князя Игоря Рюриковича. Княгиня Ольга была известна своей жестокостью. Она четырежды мстила древлянам за смерть своего мужа, в корне подавляя любое возможное сопротивление. Став правительницей Киева, Ольга во внутренней политике проводила курс на еще большее подчинение славянских племен власти Киева. В 947 г. вместо полюдья она установила твердые размеры дани для древлян и новгородцев, организовав пункты сбора дани – погосты (места, где останавливались сборщики). Она - святая Русской православной церкви, первая из русских правителей приняла христианство еще до Крещения Руси. По погостам стали воздвигать и первые храмы. Спустя примерно 140 лет после ее смерти древнерусский летописец так выразил отношение русских людей к первому правителю Киевской Руси, принявшему крещение: «Была она предвозвестницей христианской земле, как денница перед солнцем, как заря перед рассветом. Она ведь сияла, как луна в ночи; так и она светилась среди язычников, как жемчуг в грязи».

3. Роксолана

Настя Лисовская, прозванная так в турецкой неволе Роксоланой, то есть русинкой, уроженкой Руси, как тогда называли Украину, родилась в Рогатине. Она была похищенная татарами, перепроданная в Стамбул, где попала в качестве наложницы в гарем султана Сулеймана Великого. Замеченная им, она стала его женой, и султан (в первый и последний раз в истории династии Османов) жил с ней в моногамном браке. Мало того, что Роксолана становится негласной соправительницей Сулеймана, она непосредственно участвует в государственных делах. Ее мнение признают авторитетным, она покровительствует искусствам, появляется в обществе с открытым лицом - и при этом пользуется уважением видных деятелей ислама как образцовая правоверная мусульманка. За сорок лет брака с султаном Роксолане удалось практически невозможное. Она была провозглашена первой женой, а ее сын Селим стал наследником. В турецкой истории, Роксолана (Хуррем) зафиксирована как хитрая влиятельная особа, поведение которой привело к падению Османской империи.

4. Жанна Д’Арк

Жанна Д’Арк – национальная героиня Франции, прозванная Орлеанской девой, родилась, возможно, 6 января 1412 в деревне Домреми на реке Мёзе, в северо-восточной Франции. Под ее командованием французское войско вынудило англичан снять осаду Орлеана, и юго-запад Франции был освобожден от английского ига. А год спустя Жанна наголову разбила врага в сражении при Пуатье и тем самым сделала возможной коронацию Карла VII в Реймсе. Но после неудачной осады Парижа в 1430 году Жанну захватили в плен свои же - завистники из французской знати, да еще и продали ее англичанам, которые впоследствии передали пленницу духовенству. В конце концов, Жанну обвинили в колдовстве и 30 мая 1431 года прилюдно предали огню. Ей было всего 19 лет. Ее мученическая гибель возродила боевой дух французов, и в 1453 году они, наконец, освободились от засилья британцев.

5. Екатерина Великая

Екатерина Великая (1729–1796) - российская императрица, урожденная София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская. В 1744 году была обручена и годом позже обвенчана с наследником престола Петром Федоровичем, племянником русской императрицы Елизаветы Петровны. Активно противодействовала пропрусскому курсу Петра III. В 1762 году группа заговорщиков во главе с любовником Екатерины графом Г. Орловым воспользовалась отсутствием при Дворе Петра и выпустила от имени гвардейских полков манифест, по которому Петр III лишался трона, а императрицей провозглашалась Екатерина. Екатерина сделала Россию великой державой, проводила политику так называемого просвещенного абсолютизма. При ней российская империя приобрела миллионы православных граждан при разделах Польши, были присоединены Литва и Курляндия, Крым, установлено господство на Черном море.

В царствование этой императрицы в стране были разрешены частные типографии, основана в 1783 году Академия Российской словесности, открыт первый книжный магазин, организована медицинская служба для населения. При Екатерине II национальный престиж России заметно вырос, страна значительно продвинулась в культурном отношении, было положено начало развитию национальной литературы и российской науки. В 1791 г. канцлер А. А. Безбородко по поручению Екатерины составил перечень достижений ее царствования. И таковой был составлен и выглядел весьма солидно. Действительно, 34-летнее царствование Екатерины Великой оставило яркий след в истории России. Никогда еще за всю свою историю Россия не достигала такого могущества и влияния на международные отношения.

6. Екатерина Романовна Воронцова-Дашкова

Княгиня Воронцова-Дашкова Екатерина Романовна - подруга и сподвижница императрицы Екатерины II, участница государственного переворота 1762 года. Одна из заметных личностей Российского Просвещения. Она была одной из образованнейших женщин своего времени. В ее мемуарах содержатся ценные сведения о времени правления Петра III и о воцарении Екатерины II («Мемуары княгини Дашковой», изданы в 1840 г. в Лондоне). По идее Дашковой была открыта Российская Академия (21 октября 1783 г.), имевшая одной из главных целей усовершенствование русского языка, Екатерина Дашкова была ее первым президентом.

7. Индира Ганди

Индира Ганди (19 ноября 1917 г. - 31 октября 1984 г.) - премьер-министр Индии в 1966-1977 и 1980-1984 гг.. Она была матерью нации, мудрым политиком. Родилась Индира в городе Аллахабаде (Илахабаде), была единственной дочерью Джавахарлала Неру, первого Премьер-министра Индии и лидера Индийского национального конгресса (ИНК). После смерти отца в 1964 г. Индира Ганди была избрана депутатом Лок Сабхи (нижней палаты парламента) от ИНК, работала в правительстве Лал Бахадура Шастри. В 1971 одержала победу на парламентских выборах под лозунгом борьбы с бедностью. Индира Ганди провела национализацию банков; в годы ее правления в стране быстрыми темпами развивалась промышленность, в том числе тяжелая; была запущена первая АЭС (в штате Махараштра); в сельском хозяйстве произошла так называемая «зеленая революция», благодаря которой Индия впервые за долгие годы стала независимой от импорта продовольствия. В 1975 году в расцвете правления Индиры Ганди, Премьер-министра Индии, Верховный суд Аллахабада признал ее виновной в фальсификации итогов выборов 1971 года и приказал ей уйти в отставку, запретил также на шесть лет заниматься политической деятельностью. Но Индира Ганди, преемница своего отца, не отступила. В ответ она воспользовалась 352 статьей конституции Индии. Ганди объявила чрезвычайное положение. За время «Ч» Индира Ганди ударными темпами достигла политических и экономических успехов; практически прекратились межрелигиозные конфликты. Однако, ради успеха ей пришлось применить ряд не очень демократических мер. Так, демографический кризис перенаселенности она решила принудительной стерилизацией, ради спокойной политической ситуации закрыла ряд оппозиционных газет. Индира Ганди была убита собственными телохранителями, прах ее развеян над Гималаями.

8. Маргарет Тэтчер

Маргарет Тэтчер родилась в 1925 году. Политика Тэтчер и ее правительства сталкивалась с существенными трудностями. Например, в социальной области, создании рыночной конкуренции в сфере здравоохранения, в реформах образования явно просматривалась тенденция к разделению общества на людей «первого» и «второго» сорта. Именно в этих вопросах Тэтчер перешла грань допустимого в социальном маневрировании. Английские избиратели оказались не готовыми к перестройке общества по принципу «каждый для себя». Это нашло отражение и в процессах, в конечном счете вынудивших Тэтчер сложить с себя лидерство в партии и покинуть в 1990 году пост премьер-министра. Конечно, при этом надо учитывать и жесткость линии Тэтчер при решении бюджетных вопросов в Европейском Союзе, которая поставила Лондон под угрозу изоляции в сообществе. Методы решения вопросов в правительстве дали основание истолковывать стиль Тэтчер как авторитарный, как отход от «искусства британской классической дипломатии». Стилю «железной леди» Маргарет Тэтчер завидуют и по сей день. Мало того, многие современные женщины, претендующие на звание мировых лидеров, стараются походить на нее.

Наиболее всего характер «железной леди» Великобритании Маргарет Тэтчер проявился в стачке горняков 1984-1985 гг. Тэтчер предвидела ситуацию и отдала распоряжение подготовиться. Правительство накопило запасы угля для электростанций, создало дополнительные емкости для возможного импорта угля в Британию, предприняло другие меры. А в 1984 началась забастовка. В профсоюзах состояло 11 миллионов британцев, все они ненавидели Тэтчер, но «железная» не дрогнула, ни одной уступки с ее стороны не было. К концу года забастовка пошла на убыль.

9. Принцесса Диана

Принцесса Диана - Диана Фрэнсис Спенсер (01 июля 1961 г. - 31 августа 1997 г.). Ее называли народной принцессой, Леди Ди, Королевой Сердец, Розой мира. Диана была человеком очень открытым. С безошибочным инстинктом, она всегда примечала именно тех, кто больше всего нуждался в ее внимании. Диана лично участвовала в передаче пожертвований в Фонд помощи больным СПИДом, Королевский Фонд Мардсен, миссию по проказе, детскую больницу «Грейт Ормоннд Стрит Хоспитал», «Сентропойнт», Английский Национальный Балет.

Ее последней миссией стала работа по избавлению мира от противопехотных мин. Диана объездила множество стран, от Анголы до Боснии, чтобы самой воочию увидеть последствия применения этого оружия. Она была политиком мира и дружбы, и, кажется, без нее осиротели многие страждущие.

10. Беназир Бхутто

Беназир Бхутто - Премьер-министр Исламской республики Пакистан в 1988-1990 гг. В 1993 г. на очередных выборах она одержала победу под лозунгом борьбы с коррупцией и бедностью. Вторую половину своего лозунга Бхутто с успехом выполнила - была проведена широкомасштабная электрификация сельских районов страны, повышены расходы на образование и здравоохранение. Но с коррупцией бороться было сложно. Ложные обвинения в этом правонарушении настигли и семью самого Премьера. В 1998 г. к власти пришли военные во главе с Первезом Мушаррафом. Беназир Бхутто были предъявлены обвинения в финансовых махинациях, и она была вынуждена покинуть страну. В целом же первый срок Бхутто на посту премьера был неудачным. Ей не удалось заручиться поддержкой мусульман-фундаменталистов и военных. Ее муж провел в тюрьме более пяти лет по обвинению во взяточничестве.

Сама она, вернувшись на родину, не смогла провести реформы. Она была убита в 2007 году. Совет Безопасности ООН на чрезвычайном заседании единогласно принял резолюцию, резко осуждающую убийство.

Источники

ru.wikipedia.org Википедия - свободная энциклопедия

sociology.mephi.ru Кафедра социологии и гуманитарной культуры (МИФИ)

forenable.com Человек и возможности

ura-inform.com УРА-Информ

people.coins.ru Нумизматика в лицах

bestpeople.com.ua Лидеры нации

askwoman.ru Женский журнал

Итак, что он понимал под политикой? Это понятие имеет чрезвычайно широкий смысл и охватывает все виды деятельности по самостоятельному руководству. Говорят о валютной политики банков, о дисконтной политике Имперского банка, о политике профсоюза во время забастовки, можно говорить о политике правления, руководящего корпорацией, наконец, даже о политике умной женщины, которая стремиться управлять своим мужем. Конечно, сейчас я не буду рассматривать это понятие столь широко.

Итак, политика, судя по всему, означает стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распределение власти, будь то между государствами, будь то внутри государства между группами людей, которые оно в себе заключает. В сущности, такое понимание соответствует и словоупотреблению. Кто занимается политикой, тот стремиться к власти: либо к власти как средству, подчиненному другим целям, либо к власти ради нее самой, чтобы наслаждаться чувством престижа, которое она дает.

Правовое государство Вебер предпочитает называть нетрадиционным: оно выступает у него как легальное господство. Прежде чем выяснить, почему это так, посмотрим внимательнее, что представляет собой этот тип господства. Вебер, кладет в основу легального господства целерациональные действия, то есть соображение интереса. В своем чистом виде, стало быть, легальное господство ценностного фундамента не имеет. Не случайно и осуществляющая этот тип господства бюрократическая машина должна служить исключительно интересам дела. Важно отметить, что отношения господства в " рациональном" государстве рассматриваются Вебером по аналогии с отношением в сфере частного предпринимательства.

Политическая позиция Вебера так же как и его теория господства, представляла собой существенный отход от позиций классического либерализма, теоретически представленного в Германии, в частности, неокантианцами. Теоретически это отход, как нам представляется, наиболее ярко выявился в рассмотрение им правового буржуазного государства как «образования чисто функционального, нуждающегося в легитимировании со стороны внешних по отношению к нему "ценностей".»1

С одной стороны, Вебер выступает как представитель рационалистической традиции. Это сказывается как на его методологии, ориентирующийся на сознательное, субъективно мотивированное индивидуальное действие, так и на его политических взглядах: политические статьи и выступления Вебера с 90-х годов прошлого века направленный против аграрного консерватизма и идеологии немецкого юнкерства, которой Вебер противопоставляет буржуазно- либеральную позицию.

Сам Вебер не двусмысленно указал на связь понятия рациональности с важнейшей для него ценностью- свободой - в своей полемике с Рошером, Книсом и Майером. «Человек тем свободнее, чем рациональнее его действие, т.е. чем яснее он сознает преследуемую цель и чем сознательнее избирает адекватные ей средства.»2

В политическом плане это сказывается в отходе немецкого социолога от классического либерализма. Этот своей отход Вебер наметил прежде всего при рассмотрении проблем политической экономии. Политэкономия, по его мнению, «не может ориентироваться ни на этические, ни на производственно-технические идеалы - она может и должна ориентироваться на идеалы национальные.»1 Нация выступает у Вебера и как важнейшая политическая ценность. Правда, нужно сказать, что его " национализм" не носил такого характера, как у немецких консерваторов. Его идеалом было сочетание политической свободы и национального могущества. Кстати, соединение политического либерализма с националистическими мотивами вообще характерно для Германии, и здесь Вебер, пожалуй, не составляет исключения; однако он дает идеям "национализма" несколько иное обоснование, чем немецкий либерализм XIX в.

«Государство, равно как и политические союзы, исторически ему предшествующие, есть отношение господства людей над людьми, опирающееся на легитимное насилие как средство. Таким образом, чтобы оно существовало, люди, находящиеся под господством, должны подчиняться авторитету, на который претендуют те, кто теперь господствует. Какие внутренние основания для оправдания господства и какие внешние средства служат ему опорой?»2

В принципе имеется три вида внутренних оправданий, т.е. оснований легитимности. Во-первых, это авторитет "вечно вчерашнего": авторитет нравов, освещенных значимостью и привычной ориентацией на их соблюдение. Далее, авторитет необыденного личного дара, полная личная преданность и личное доверие, вызываемое наличием качеств вождя у какого то человека. Наконец, господство в силу "легальности", в силу веры в обязательность легального установления и деловой компетентности, обоснованной рационально созданными правилами. Правда, чистые типы редко встречаются в действительности.

В данном случае я бы хотел рассмотреть прежде всего второй из них: «господство, основанное на преданности тех, кто подчиняется чисто личной харизме вождя, так как здесь корениться мысль о призвании в его высшем выражении. Преданность харизме пророка или вождя на войне, или выдающегося демагога в народном собрании или в парламенте как раз и означает, что человек подобного типа считается внутренне призванным руководителем людей, что последние подчиняются ему не в силу обычая или установления, но и потому что верят в него. Правда сам вождь живет своим делом.»1

Конечно, главными фигурами в механизме политической борьбы не были одни только политики в силу их "призвания" в собственном смысле этого слова. Но решающую роль здесь играет тот род вспомогательных средств, которые находятся в их распоряжении. Как политически господствующие силы начинают утверждаться в своем государстве? Данный вопрос относится ко всякого роду господства во всех его формах: к традиционному, равно как и к легальному, и к харизматическому.

Штаб управления, представляющий во внешнем проявление предприятие политического господства, как и всякое другое предприятие, прикован к властелину, конечно, не одним лишь представлением о легитимности. Его подчинение связано двумя средствами, апеллирующими к личному интересу: материальным вознаграждением и социальным почетом. Политический союз, в котором материальные средства управления полностью или частично подчинены произволу зависимого штаба управления, мы будем называть расчлененным союзом.

Можно заниматься политикой - то есть стремиться влиять на распределение власти между политическими образованьями и внутри них - как в качестве политика "по случаю", так и в качестве политика для которого эта побочная или основная профессия, точно так же, и при экономическом ремесле. Политиками "по случаю" являемся все мы, когда отпускаем свой избирательный бюллетень и т.д. у многих людей подобными действиями и ограничивается их отношение к политике. Политиками "по совместительству" являются в наши дни, например, все те доверенные лица и правления партийно-политических союзов, которые - по общему правилу - занимаются этой деятельностью лишь в случае необходимости, и она не становится для них первоочередным "делом жизни" ни в материальном, ни в идеальном отношение. Точно так же занимаются политикой члены государственных советов и подобных совещательных органов, начинающих функционировать лишь по требованию. Но равным же образом ею занимаются и довольно широкие слои наших парламентариев.

1. Кто такой политик

2. Политик как профессия

3. Политики на монетах

4. Политические лидеры: отличительные черты, особенности

5. ТОП-10 женщин - известных политиков

Политик , государственный деятель — это лицо, профессионально занимающееся политической деятельностью. Политическая деятельность может осуществляться в органах исполнительной ( , член кабинета министров) и законодательной власти (депутаты парламентов различных уровней, городских советов и др.), а также в качестве функционеров партий.

Кто такой политик

Политики - это люди, от которых во многом зависит будущее каждого из нас.

В политике, как и в живописи, можно научить любого рисовать, причем достаточно профессионально, но далеко не у каждого есть талант. Талант, который позволит создавать новые шедевры, покорять сердца людей и оставаться в памяти человечества на многие столетия.

Политика, как и живопись, влечет к себе ежедневно все новые имена, и для одних она навсегда останется профессией, а для других - призванием.

Кто они - люди профессии «политика»? В данном случае все очень просто: это люди, которые в силу обстоятельств (например, родственных связей) или удачно сложившейся ситуации (тут может быть что угодно) попадают на политическую работу и со временем занимают интересующую их нишу. Очень удачно сложившиеся обстоятельства привели его к высокой политической должности, и, казалось бы, все отлично. Только на этой должности ему не хватило того самого призвания (таланта). Таких политиков очень много, они в основном профессионально и ответственно подходят к выполнению своих обязанностей, и очень хорошо, когда эти люди адекватны в восприятии своих возможностей. Так как амбиции часто мешают политикам оставаться на своих местах и быть лучшими в определенной нише своей компетенции.

Политик по призванию - это намного интереснее! Такие люди живут политикой, для них это не только статус, и возможности - это вся жизнь. Политики по призванию находят в своей работе самореализацию. Они не представляют себе жизни без политики, вот почему многие остаются в ней до конца. Часто бывает, что у такого политика даже нет конкретной конечной цели в отношении своей карьеры, он просто получает от процесса настолько много для реализации собственного «я», что соразмерного заменителя не существует или, скажем так, найти его слишком трудно. Как-то во всемирной паутине я столкнулась с интересной статистикой, в ней речь шла об осознанности при выборе политической карьеры. Так вот, исследование показало очень интересный факт, что только около 5 % политиков четко знают свои мотивы и цели.

Многие из тех, кто приходит в политику, имеют ряд комплексов. Человек самодостаточный вряд ли выберет для самореализации политическую сферу, как ни крути, а это все-таки грязные игры. А вот для людей с уязвленным самолюбием тут целое раздолье - и разрешать, и запрещать, прямо-таки вершить судьбы людей. Итак, если вы стремитесь найти место, где сможете за хорошее материальное вознаграждение продолжать лелеять свои комплексы - вам в политику. Действительно, в политике выживают, скажем так, «идейные», людей, просто защищающих чьи-то бизнес-интересы и рассматривать нет смысла. А вот «яркие» личности должны быть в постоянной борьбе!

Раньше политика была во многом мужским полем битвы, мужчины больше стратеги, они более безжалостны, сильны и неприступны. Но со временем все меняется, и сейчас мы все чаще наблюдаем женские лица в политических кругах, и женщины в наше время еще более жесткие, чем мужчины. У женщины-политика нет права на проигрыш она заведомо в проигрышном положении, так как принято считать, что не женское это дело, и представительница слабого пола обязательно оступится. Вот поэтому в прекрасных дамах так много энергии и целеустремленности. Но эта же ситуация заставляет женщин-политиков быть более амбициозными и в тоже время эмоциональными.

Так какой же политик «призван» господствовать? В владычестве , основанном на преданности тех, кто подчиняется чисто личной «харизме» «вождя», по мнению Макса Вебера, корениться мысль о призвании в его высшеем выражении. Преданность харизме пророка или вождя на войне, или выдающегося демагога в народном собрании или в парламенте как раз и означает, что человек подобного типа считается внутренне «призванным» руководителем людей, что последние подчиняются ему не в силу обычая или установления, а потому, что верят в него. Правда, сам «вождь» живет своим делом, «жаждет свершить свой труд», если только он не ограниченный и тщеславный выскочка. Именно к личности вождя и ее качествам относится преданность его сторонников: апостолов, последователей, только ему преданных партийных приверженцев. Однако и сам вождь, помимо обладания исключительными возможностями и качествами, должен поддерживать веру в него в своих подопечных. Он должен быть умелым стратегом, чтобы искусно сочетать выполнение их различных требований, должен хорошо знать историю, чтобы анализировать ошибки прошлого и не повторять их, а при необходимости использовать исторический опыт при решении насущных проблем. Он должен уметь видеть нужды своих подопечных, вовремя наградить или поощрить выдающихся, наказать провинившихся. Ему необходимо постоянно совершенствоваться, иначе, если он зациклится в одном положении, он рискует потерять поддержку и веру в него своих подчиненных. «Успех вождя полностью зависит от функционирования подвластного ему человеческого аппарата» М. Вебер «Политика как призвание и профессия»// Новое время №21,1990, с 42..

height="375" src="/pictures/investments/img10922_1-20_Barak_Obama.jpg" title="1.20 Барак Обама " width="300">

Должен возникнуть новый тип политики и политиков, не связанных с интересами отдельных социальных и интерсоциальных групп. Правильнее сказать, что сами политики будут представлять собой некую социальную группу. Этой группе совершенно незачем будет связывать свою судьбу с какой-либо моделью владения собственностью на средства производства. Эту модель политика неизбежно будут создавать слои экономические, заинтересованные в установлении гегемонии своей группы не только на хозяйственном, но и на политическом пространстве, и простые граждане избирательным правом. Политика перестанет быть "концентрированным выражением экономики" (по выражению В. Ленина), она станет суверенной областью. А политики из партийных наёмников социально-экономических группировок должны превратиться в действительно объективных наблюдателей, которые стоят над взаимоотношениями между различными социальными группами общества.

Только взгляд глазами суверенного гражданина, свободного от партийной принадлежности, позволяет говорить об управлении государством и политике как служанке экономики, ее зависимости и ценности для одного субъекта (например, лидера политической партии или президента страны). Это особенно ярко проявляется во время предвыборной гонки.

При этом политика и политик становится товаром, который предлагают всем социальным группам государства. Политическая задача сделать так, чтобы избиратель "купил" продукт , в смысле отдал свой голос. Чтобы люди купили продукт , бренд надо сделать, во-первых, известным, а во-вторых, привлекательным. Мало того, в некотором смысле "продать" политика легче, чем продать продукт потребителю. Покупая продукт, приобретатель должен выложить определенную сумму денег, что само по себе уже является сдерживающим фактором, а за участие в голосовании с избирателя денег не берут. В любом государстве политические выборы - это грандиозная и масштабная ярмарка, которая проходит не реже одного раз в два года ( , выборы парламента...).

Яркий тому пример, выборы главы Российской Федерации "Ельцин против Зюганова". Чтобы убедиться в том, как политика и политик становится товаром, достаточно пройтись по некоторым пунктам списка методов рекламы Ельцина.

1. Наведение психоза "нехватка времени"

Избирателю был заброшен хронометр, обратным ходом отсчитывающий секунды до того момента, как у россиян коммунисты "отнимут свободу", а мрачный голос за кадром вещал, что еще не вся потеряно, что "еще есть время".

1) Прочитайте текст, выполните задание и ответьте на вопрос.

Что мы понимаем под политикой? Это понятие имеет чрезвычайно широкий смысл и охватывает все виды деятельности по самостоятельному руководству. Говорят о валютной политике банков, о политике профсоюза во время забастовки; можно говорить о школьной политике городской или сельской общины, о политике правления, руководящего корпорацией, наконец, даже о политике умной жены, которая стремится управлять своим мужем. Итак, «политика», судя по всему, означает стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распределение власти, будь то между государств ами, будь то внутри государства между группами людей, которые оно в себе заключает.

Можно заниматься «политикой» - то есть стремиться влиять на распределение власти между политическими образованиями и внутри них – как в качестве политика «по случаю», так и в качестве политика, для которого это побочная или основная профессия, точно также, как и при экономическом ремесле. Политиками «по случаю» являемся все мы, когда опускаем свой избирательный бюллетень или совершаем сходное волеизъявление, например, рукоплещем или протестуем на «политическом собрании», произносим «политическую» речь и т. д.; у многих людей подобными действиями и ограничивается их отношение к политике. Политиками «по совместительству» являются в наши дни, например, все те доверенные лица и правления партийно-политических союзов, которые занимаются этой деятельностью лишь в случае необходимости, и она не становится для них первоочередным «делом жизни»… Точно так же занимаются политикой члены государственных советов и подобных совещательных органов, начинающих функционировать лишь по требованию. Но равным же образом ею занимаются и довольно широкие слои наших парламентариев, которые «работают» на нее лишь во время сессий…

Есть два способа сделать из политики свою профессию: либо жить «для политики», либо жить «за счет» политики и «политикой».

М. Вебер. «Политика как призвание и профессия»

Типы политиков	Характеристика	Пример

2) Как вы понимаете выражение «жить политикой»?

3) Запишите определение понятия «политическая власть».

4) Участники телевизионного ток-шоу обсуждали связь политики и морали. Прозвучали следующие суждения: 1) «Мне все равно, какими методами действует политик, главное, чтобы его дела были благом для государства»; 2) «Политики не должны прикрывать неприглядные, а порой и незаконные поступки благими целями».

Подумайте, какие аргументы за и против могли быть у сторонников каждого из суждений, и запишите в таблицу по два аргумента.

Суждение	Аргументы «за»	Аргументы «против»

Какое суждение наиболее близко вам? Почему?

5) Объясните смысл высказывания.

«Политика, по существу, это власть: способность достичь желаемого результата какими бы то ни было средствами» (Э. Хейвуд)

6) Соберите материалы из газет о политической деятельности высших органов власти нашего государства, различных политических организаций . Отметьте, что вы считаете в этих материалах самым важным и почему?

Дополнительное задание: 7) Сделать сообщение о политических событиях текущей недели и ответить на следующие вопросы: почему представленные события вы считаете политическими? Какие политические силы в них участвовали? Какие интересы отстаивали?

 

Возможно, будет полезно почитать:

• Дом смирнова тверской бульвар ;
• Усадьба васильчиковых Шкаф в приемной ;
• Я живу в высотке на «Красных Воротах Где находятся красные ворота ;
• Архитектурные обмеры: Дом Лобановых-Ростовских ;
• Пристройка веранды к дому под общую крышу: как сделать это правильно ;
• Подключение диммера: инструкция и советы Подключение диммера смарт дим 105 к люстре ;
• Изготовление ворот своими руками: пошаговая инструкция Как сделать металлические ворота ;
• Беседки из камня – строим комфортную зону отдыха на дачном участке Беседка из дерева и камня ;